спине и опустился в кресло с недавно найденной в шкафу книгой «Кто убил президента Кеннеди». Это было издание, выпущенное в последний год существования СССР. Книгу напечатали на дешевой серой бумаге, зато тираж был «союзный» — почти в полмиллиона. Написана она была хорошо и очень толково, автор умел анализировать факты. Читалась книга тоже легко. Из нее выходило, что Кеннеди убила кучка политиканов и олигархов, спевшихся с мафией, а Ли Харви Освальд был просто козлом отпущения, на которого те все и повесили.

Увлекшись чтением, я не заметил, как время перевалило за полночь. Обнаружил это только тогда, когда почувствовал приступы голода. Отложив книгу, я сходил в кухню, съел парочку бутербродов, закурил и возвратился в гостиную.

Сидя за столом, я пускал дым, расползавшийся по комнате причудливой паутиной, ловил ночные звуки на улице и разглядывал фотографии на стене — кадры дедовской жизни.

Докурив, я еще какое-то время просидел неподвижно. Спать совсем не хотелось, читать тоже. Я поднялся, достал из шкафа альбом с акварелями деда и стал их рассматривать. Альбом состоял в основном из пейзажей. Чаще осенних и летних. Почти не было зимних. Все рисунки я много раз видел в детстве. Я бережно вынимал акварели из папки и аккуратно опускал перед собой. Я глядел на багряные листья, на залитые солнцем поляны, на стога под дождем, на безымянные узкие речки, заросшие осокой и вербой, и думал о деде, о недавно умершей бабушке…

Внезапно внутри меня заволновалось: я опять почувствовал, что произойдет что-то значительное. Ощущение было острым и ясным, не позволявшим в нем сомневаться. Оно требовательно привлекало к себе внимание и не давало покоя. В душе зародилось и стремительно разрослось необъяснимое беспокойство.

Я не знал, что со мной происходит. Я пытался распутать нити своих предчувствий, стараясь добраться до их исходника. Пока я разбирался в причинах тревоги, в коридоре раскатисто зазвонил телефон. После этого беспокойство сразу исчезло. Оно пропало так же внезапно, как и возникло. Я вздрогнул от громкого резкого звука и в первые секунды не знал, что предпринять. Мне давно никто не звонил по ночам. Даже не вспомнить, когда такое случалось в последний раз.

После третьего звонка я все же оправился от оцепенения и в три прыжка подскочил к аппарату.

— Да! — почти выкрикнул я, с силой прижимая трубку к щеке и пытаясь утихомирить волнение.

— Ну наконец… Полдня не могу до тебя дозвониться, — ответил мне мужской голос.

Голос был так близок, так отчетливо различим, что мне померещилось, будто звонивший находится где-то рядом, близко.

— Кто вам нужен? — немного оправившись, более спокойным тоном осведомился я. Я не узнавал звонившего. Я решил, что перепутали номер и спешил поскорее в этом удостовериться. — Кому вы звоните?

— Тебе… — мужчина назвал мое имя, фамилию.

Все правильно, путаницы быть не могло, фамилия у меня очень редкая. Настолько, что, по утверждениям деда, ее носителей, кроме нашей семьи, в стране не осталось.

— Слушаю, — растерянно произнес я, стараясь понять, кому мог потребоваться в столь поздний час. По правде сказать, мне сейчас и в дневное время мало звонили.

— Не узнал меня? — одновременно и спросил, и с удовлетворением констатировали на том конце. — Значит, буду богатым. Хотя хватит, куда еще… Саша, это же я!

— Кто? — я действительно не знал, кому мог принадлежать голос в трубке.

— Прокофьев… Вадим… Твой одногруппник. На практических занятиях я всегда сидел перед тобой. За вторым столом у окна… Вспомнил? Мы как-то пару раз напивались вместе дешевого вина «а-ля сидр». Вернее напивался ты, так как я не пьянею. А потом совершали набеги к девчонкам в общагу… Да-а-а, какие были девчонки!

После того, как звонивший назвался, я сообразил, с кем говорю. Это был мой одногруппник из института. За прошедшие десять лет мы встречались с ним только дважды. В первый раз через год после выпуска, случайно столкнувшись на улице. Во второй — виделись этой весной, на встрече выпускников. Получив диплом, Прокофьев уехал из города, и никто долго не знал, как он и где. О нем стало известно только в этом году.

За минувшие годы Вадим преуспел. Перебрался жить в Краснодар и, по слухам, даже стал хозяином крупного холдинга, издававшего международный журнал и имевшего в собственности кабельную сеть на юге страны. Кажется, он еще чем-то там занимался, продюсировал, инвестировал… В общем, по моим представлениям, был настоящим воротилой медиабизнеса. Прокофьев таким и предстал перед нами на встрече. Выглядел превосходно: ухоженный, свежий, как будто только что из первоклассного санатория. На нем отлично сидел элегантный костюм из шерстяной тонкой ткани. Дорогие часы и ботинки. Запах элитного одеколона. Из всех присутствовавших в тот день, только его широкий карминно-красный галстук был проколот изящной булавкой. И держался он очень уверенно. Словно знал, как на самом деле устроена жизнь, и что его в ней ожидает через сутки, неделю, спустя двадцать лет… И, судя по его внешнему виду, ничего плохого Прокофьева в ней не ждало. На встрече он был со всеми приветлив. Стоял с бокалом вина чуть в стороне от общего гама и легко заговаривал с каждым, кто к нему подходил. А желающих побеседовать с ним было достаточно…

— Привет, Вадим, — поздоровался я, одновременно пытаясь сообразить, зачем я мог понадобиться Прокофьеву среди ночи. Возможные варианты в голове почему-то не возникали. — Как дела? Ты приехал?

— Нет, звоню по межгороду. Дела идут более-менее ровно. Вот они и заставили меня побеспокоить тебя в этот час. Ты уж, Саш, извини, но мне твоя помощь нужна.

Я удивился, услышав последние слова Вадима. Чем я мог ему поспособствовать? Ему — твердо стоящему на ногах.

— Рассказывай, постараюсь помочь, — сказал я.

— Нужно доставить в Краснодар пакет с документами. Вылетать лучше завтра… Понимаешь, обстоятельства таковы, что время не терпит. Поэтому я и тревожу тебя сейчас, поздно ночью. Я вообще-то полдня до тебя дозвониться пытался, — с легкими нотками извинения произнес он. — Я даже расстроился, начал думать, что ты куда-нибудь на отдых уехал…

— Ты хочешь, чтобы я привез тебе документы? — я продернул провод, вернулся в гостиную и стал медленно прохаживаться по ней взад и вперед, удерживая в руке телефон.

— Точно, — ответил Прокофьев. — Как бы ни развивались современные средства связи, все равно самым надежным способом получения документов остается их доставка верным курьером. Не обижайся за слово «курьер»… Я прошу тебя, Саша, о малой услуге. Ничего не поделаешь — бизнес. Конкурентная борьба, разные происки и интриги, прочее, блядь, дерьмо!

Я услышал короткий вздох и еще несколько хлестких матерных выражений. Потом Прокофьев продолжил:

— Вчера я звонил