Она пожала плечами и украдкой огляделась по сторонам.

— Давай-ка в дом. Мне кажется, пришельцы пытаются влиять на моё сознание через мобильную связь.

Джек вздохнул.

— Мама, если ты встретишь пришельца, то быстро поменяешь своё мнение. Они совсем такие же, как мы с тобой, только синие.

Мать подтолкнула его внутрь и закрыла дверь. В доме пахло лавандовой водой, акриловыми красками и свежей выпечкой, его наполняло величественное тиканье дедовских часов на кухне. Ещё один котоквант вылетел из гостиной и пронесся наверх по лестнице.

— Думаю, это из-за диеты, на которой я их держу, — пробормотала миссис Шпротт, протягивая Джеку холст в оберточной бумаге.

Вообще-то она не хотела продавать корову работы Стаббза,[15]но после того, как она обнаружила в интернет-магазине кучу жизненно необходимых вещей, иного выхода у неё не осталось.

— Не забудь, — жестко сказала она. — Отвези её мистеру Туппердяйсу, и пусть оценит. После этого уже решу.

— Ладно.

Миссис Шпротт на мгновение задумалась.

— Кстати, когда ты заберешь три мешка шерсти[16]из сарая? А то я его никак снести не могу.

— Скоро, мамочка. Обещаю.

* * *

После ночного ливня дождь немного поутих. На дорогах, там, где переполненные водоотводы не справлялись с потопом, стояли лужи шириной с внутреннее море. Гримм-роуд находилась в районе, ещё не вкусившем своей доли городского процветания. По обе стороны от ухабистой дороги лепились друг к другу одноквартирные домики, в дальнем конце возвышались два огромных газгольдера, отбрасывая тень на улицу круглый год, кроме июля. Здешние дома строились в конце девятнадцатого века по типичной для того времени схеме: две комнаты наверху, две внизу, за ними кухня, удобства на заднем дворике, выходящем в переулок. Мощенная булыжником проезжая дорога, заваленная мусором и остовами автомобилей, служила здешней детворе излюбленным местом для игр.

Из-за жутких пробок последнюю часть пути Джек проделал черепашьим шагом и теперь опаздывал минут на двадцать. Пока он полз по Гримм-роуд, пытаясь разглядеть номера домов, ему дважды звонили, спрашивая, где он, и было понятно, что Бриггс не в самом радужном настроении. Джек припарковался и надел плащ, тревожно посматривая на темнеющее небо.

— Хорошая машина, мистер, — заявил чумазый нахальный пацан, не оставляя попыток подбросить ногой дырявый футбольный мяч.

Его приятель, чьё лицо матушка нынче утром бессердечно забыла вымазать грязью, подошёл к ним.

— Нифигасе! — восторженно взвизгнул он. — «Остин аллегро Мк-три делюкс»-универсал на один и три десятых литра, модель восемьдесят второго года! «Яблочная водка» с подголовником, сиденье для собаки и однодиапазонное радио «моторола» устанавливаются по желанию заказчика заводом-изготовителем! — Он перевел дух. — В наши дни таких мало осталось. — И добавил: — Неудивительно, это ж сущее дерьмо.

— Слушайте, — предложил первый очень деловым тоном, — давайте пятьдесят фунтов, и мы её подожжем, а вы получите страховку!

— Лучше десять, — ухмыльнулся второй. — Больше полусотни он за неё всё равно не получит.

— Полиция, — сказал Джек. — Валите отсюда.

Пацаны уперлись:

— Ас копов двойная такса. Хотите спалить тачку — давайте двадцать.

Оба гаденько захихикали и удрали что-то ломать. Джек подошёл к нужному дому. Снаружи тот выглядел сущим убожеством. Водосточные трубы оторвались, кирпич порос мхом, вместо выбитых стёкол в гнилых оконных рамах торчали куски картона. На одном из них хозяйка успела написать: «Сдается комната. Никаких животных, аккордеонов, статистиков, курильщиков, насмешников, паразитов и пришельцев».

Джека ждал молодой констебль, едва переступивший порог юности, не говоря уже о стажировке, что по обоим параметрам соответствовало истине. Три месяца назад его назначили констеблем и направили в ОСП для подготовки к настоящей работе. Но кто-то потерял бумаги, и парнишка все ещё считался на полгода моложе нужного возраста, что его вполне устраивало.

— Доброе утро, Тиббит.

— Доброе утро, сэр, — ответил энергичный юноша. На безупречно отглаженных форменных брюках красовались стрелочки. «Наверное, мать постаралась», — подумал Джек.

— Где начальство?

Тиббит кивнул в сторону дома.

— На заднем дворе, сэр. Поосторожнее с хозяйкой: сущая мегера. Ткнула меня зонтиком за то, что я ноги не вытер.

Джек поблагодарил его, тщательно поелозил подметками по выцветшему коврику с явно издевательской надписью «Добро пожаловать» и вошёл в дом. Внутри пахло плесенью, на стенах расползались большие пятна сырости. Он прошёл мимо отрывающихся обоев, под которыми виднелись дранка и штукатурка, в мрачную кухню, открыл дверь и вышел на задний двор.

Продолговатый двор, футов примерно пятнадцать на тридцать, окружала высокая кирпичная стена с выкрашивающимся цементом. Большую часть пространства покрывали кучи хлама, покореженные велосипеды вперемешку с обломками мебели, тут же валялась пара отслуживших своё матрасов. Но в одном конце, где теснились переполненные мусорные баки, на земле валялись осколки яичной скорлупы, указывая место недавней и жестокой смерти. Джек сразу же понял, кто погиб, — он уже много лет подозревал, что этим всё кончится. Шалтай-Болтай. Вечная жертва падения. Если кто-то скажет, что это дело не подпадает под юрисдикцию отдела сказочных преступлений, то что тогда подпадает, хотелось бы знать?

Миссис Сингх, судебный патологоанатом, стояла на коленях рядом с останками, наговаривая что-то в диктофон. Она помахала Джеку, но работу не прекратила. Эксперт указала фотографу особенно интересные для неё места. В тесноте тёмного двора вспышка показалась необычайно яркой.

Бриггс сидел на низкой стене и разговаривал с женщиной-полицейским в штатском, но, когда Джек вошёл, суперинтендант встал и махнул рукой на труп.

— Похоже, он умер от несовместимых с жизнью травм, причиненных падением со стены, — изрек Бриггс. — Несчастный случай, самоубийство — кто знает? Его обнаружили сегодня утром, в семь двадцать две.

Джек посмотрел на стену. К ней была прислонена крепкая лестница.

— Наша?

— Его.

— Что-нибудь ещё для меня есть?

— Несколько моментов. Во-первых, на седьмом этаже ты сейчас отнюдь не мистер Популярность. Кое-кто наверху считает, что профукать двести пятьдесят тысяч фунтов на провальное обвинение трёх поросят — напрасная трата денег. Особенно когда шанс попасть в «Криминальное чтиво» — нулевой.