— Что? — перебил её Шпротт. — На попойке у Пемзса? Вы уверены?

— У него в кармане рубашки лежит приглашение.

— Хмм, — протянул Джек.

Имело смысл посоветоваться с Мадлен. Она могла ведь даже сфотографировать его.

— Дорогое развлечение. Надо поговорить с кем-нибудь, кто там был. Одновременно надлежит связаться с его врачом и выяснить, как у нашего клиента обстояли дела со здоровьем. Депрессии, фобии, болезни, головокружения — всё, что может пролить какой-то свет на его смерть.

Джек внимательнее присмотрелся к лицу Болтая. Тот выглядел старым. Годы и излишнее пристрастие к выпивке взяли своё. Лицо трупа казалось бледным подобием лица того Болтая, каким инспектор видел его в последний раз. Тогда это был весёлый парень, полный жизни и сыпавший шутками. Джек немного постоял, молча глядя на труп.

Мэри, для которой каждая проведенная здесь секунда являлась потерянным в смысле карьерного роста временем, решила не возникать и постараться добиться хороших отзывов к тому моменту, когда отдел распустят. Если она сумеет отличиться при Джеке, то, возможно, Звонн её заметит. Возможно.

— Вы его знали? — спросила она.

— Он обычно читал лекции по детской литературе и бизнесу в Редингском университете. Компанейский парень и весельчак, но немного плутоват. Университет допрашивал его в восемьдесят первом, когда мы со Звонном взялись за него…

— Bay! — вдруг воскликнула Мэри. — Вы работали под началом Фридленда Звонна?

— Да нет, — вздохнул Джек. — Мы с Фридлендом работали вместе. Вы разве не знали, что он начинал в ОСП?

— Нет.

— Он не особенно по этому поводу распространяется. У нас тут служили хорошие полицейские, но надолго не задерживались.

— Правда? — с самым невинным видом спросила Мэри.

— Да. ОСП — стартовая площадка для карьеры, если, конечно, по-вашему, есть карьера лучше этой. А если вы руководите этим отделом, тогда…

Он не закончил фразы, но Мэри поняла, что он имел в виду.

— А… а сколько вы тут служите?

— С тысяча девятьсот семьдесят восьмого, — пробормотал Джек, всё ещё вглядываясь в незрячий глаз Болтая.

— Двадцать шесть лет, — произнесла Мэри чуть с большим недоверием в голосе, чем ей хотелось бы.

Джек остро глянул на неё, и она тут же сменила тему:

— Я слышала, с Фридлендом Звонном приятно работать.

— Он амбициозный карьерист, который будет лгать, подличать и красть, шагая к вершине по чужим головам.

— Неужели меня ввели в заблуждение? — воскликнула девушка, не поверив ни единому его слову: она знала, что неудачники часто завидуют звездам.

— Выходит, что так. Полагаю, вы слышали об убийстве петушка Робина?[18]

— Нет.

Джек вздохнул. Теперь никто уже не помнил об этом. Звонн постарался. Да и всё равно дело было двадцать лет назад.

— Ладно, не берите в голову. Это старая история. Давайте вернёмся к Болтаю. Мы с Фридлендом допрашивали его по делу о рэкете, когда Шолти ввез в страну восемь контейнеров прялок за неделю до правительственного запрета. На компенсационной сделке он наварил почти полмиллиона, но ничего незаконного не совершил. Он всегда был таким. Вечно что-то затевал. Юлил, хитрил, изворачивался и плел. Его выгнали из университета, когда заподозрили, что он запустил руку в кассу.

— Но ведь по одному подозрению его не могли выгнать?

— Не могли. Но он совершил ошибку, заведя шашни с женой ректора, а этого ему уже не спустили. По последним моим сведениям, он капитально вляпался и сделался предметом досужих толков. — Джек снова вгляделся в лицо Болтая. — Сколько ему было?

Мэри проверила водительские права покойного.

— Шестьдесят шесть.

Джек смерил взглядом стену. Шалтай всегда сидел на стене — привычка у него была такая. Он соорудил себе стену даже в аудитории, где читал лекции. Деревянный макет на колесиках, покрытый штукатуркой, который по необходимости можно вкатить в комнату.

— Послали констебля сообщить миссис Болтай?

— Да, сэр.

— Надо потом поговорить с ней, выяснить, в каком она состоянии. Доброе утро, Глэдис. Что скажете?

Миссис Сингх поднялась на ноги и потянулась. Патологоанатом недавно разменяла пятый десяток и по умолчанию вела все дела ОСП. Официально она являлась всего лишь помощником судебно-медицинского эксперта, но ведущий специалист не станет заниматься сказочными преступлениями — засмеют ведь. Так что он посылал на такие дела миссис Сингх и подписывал её отчёты, не читая. Подобно Джеку, она стремилась добиться максимального результата при ограниченных ресурсах. В отличие от Джека она любила кошек и котофилов, и ещё у неё имелось шестеро внуков.

— За этих трёх поросят нам всыпали по первое число, Джек, — сказала она. — Мне очень жаль.

— А вас это удивило?

— Честно говоря, нет. Когда в последний раз нам вообще удавалось добиться обвинительного приговора?

— Пять лет назад, — ответил Джек, даже не задумавшись, — тому парню, который содержал нелегальные притоны по превращению соломы в золото. Как там его звали?

— Румпельштильцхен, — ответила с едва заметной улыбкой миссис Сингх. — Двадцать лет без права на амнистию. Да, было времечко… А кто у нас на новенького?

— Сержант Мэри Мэри, — представил девушку Джек. — Мэри, это миссис Сингх.

— Добро пожаловать в наш дурдом. Скажите, а вы правда сами попросились на работу в наш отдел?

— Не… ну, типа того.

Миссис Сингх проказливо улыбнулась Джеку.

— Нет, сюда никто не просится. — Она показала затянутой в резиновую перчатку рукой на останки Шалтая. — Такая куча скорлупы… Я никогда не видела его при жизни. Какого он был размера?

Джек на мгновение задумался.

— Около четырёх футов в высоту и около трёх в ширину.

Она кивнула.

— Тогда понятно. Довольно грузный, да ещё и упал с двенадцати футов. Я узнаю побольше, когда заберу его в лабораторию, но пока могу сказать, что он либо погиб в результате несчастного случая, либо совершил самоубийство.

— А насчёт времени смерти?

— Трудно определить. Ночной ливень многое смыл. Остались лохмотья внутренней и внешней мембраны и вот это.

Она подняла желеобразный предмет.

— Медуза? Так далеко от моря?

— Я не специалист по яйцам, — призналась миссис Сингх, — но попытаюсь идентифицировать.