— Амма, я не хочу уходить! — ныл белый с рыжим котенок по имени Скаллион.

Его сестренка Пипс, рыжая полосатая с белым нагрудничком, кивала, соглашаясь с ним.

— Я знаю, детки, — ответила Притин, их мать, вылизывая макушку Скаллиона.

Она была белой с рыжим, как и Пипс, хотя белых пятен у нее было меньше, чем у дочери.

— Никто из нас не хочет, но здесь теперь небезопасно.

— Это из-за того, что случилось с мистером Воробьем?

— В каком-то смысле да. А в другом — мы просто не понимаем.

Пангур медленно прошел по булыжникам к ожидавшим его кошкам.

— Но я здесь родилась! — хныкала Пипс.

— Мы все родились здесь, детка, — мурлыкнула Притин.

— А Пангур — нет, он пришел к шлюзу издалека, он сам так говорил, — возразил Финк, усевшийся позади них. — Нет, я не хотел сказать чего-то неуважительного, — быстро добавил он.

— Мати тоже не местный, — добавила Арабелла, обменявшись со своим другом-сиамцем многозначительным взглядом.

Пангур подошел ближе, посмотрел на них, и они утихли. Он не слышал их слов, но мог по тихим голосам догадаться, что они все еще не одобряют его решения уйти от шлюза.

Стоя немного в стороне, рядом с Воробьем, Мати опустил взгляд. Обладая острым слухом, он уловил всё до единого слова. Но ведь не только Арабелла и Финк давали ему повод к опасениям. Он ощущал сомнение и в других кошках, невысказанное, повисшее в воздухе. Посмотрев вверх, он увидел полную луну. В прошлом его редко интересовал этот далекий шар. Но этой ночью вокруг луны светилась красная корона, которую видел только Мати, и в нем снова пробудился страх.

— Кошки шлюза Крессида! — заговорил вожак. — Я говорю и с кошками Канкса, которые теперь стали частью нашего сообщества. Пришло время покинуть это место. Нам предстоит путешествие — и перед нами весь мир. Кто здесь не хочет приключений? Кто боится неведомого? Мы счастливо жили у шлюза Крессида, но пришло время уйти.

— А если этот малыш ошибается? — настойчиво спросил Финк.

— Он — Король Тигровых котов. — Пангур покачал головой. — Я ему верю.

Он посмотрел на Мати, и Мати в ответ благодарно моргнул.

— Да что это вообще значит? — спросила Арабелла. — Что это значит — король без подданных, без своего племени?

Она слышала, как об этом говорил Бинжакс, и, как и другие, склонна была сомневаться в авторитете Мати.

— Его племя — это мы, — заявил Домино.

Его мать Трильон, стоявшая за его спиной, кивнула. Воробей выпятил грудь и восторженно замурлыкал.

Мати посмотрел на Пангура, гадая, не беспокоит ли вожака его собственная клятва верности. Но если это и было так, черный кот ничем этого не показал.

— Идемте, — сказал Пангур. — Пора уходить.

Он повернулся к парку ниже по течению реки и решительно зашагал прочь от мощенной булыжником рыночной площади. Кошки неохотно побрели за ним.

Мати догнал Пангура:

— Не в эту сторону, мистер Пангур, сэр.

Вожак заколебался.

— Но ты пришел с низовьев реки. И я предположил…

Тигровый не ответил. Он мгновение-другое смотрел на парк, где когда-то встретился с Этелелдрой. Его усы повернулись вперед. Он ощутил подушечками лап далекий гул, вибрацию, как будто кто-то бежал к ним, далеко-далеко… но быстро приближаясь. По звуку движения Мати не мог определить, было ли там одно существо или много… шаги казались странными, непохожими на кошачьи, несмотря на нечто кошачье в походке… и никакого запаха не долетало до Мати в воздухе позднего лета. Это нечто двигалось почти хаотически, словно плохо владело своим телом, но все же стремясь к некоей загадочной цели. Мати чувствовал некую сущность, которая не нуждается в отдыхе и никогда не отступает…

По лапам подростка поднялся жар. И из парка, из глубины дуплистого дерева, которое больше не существовало, внезапно зазвучал голос Этелелдры: «Ты должен бежать! Они идут!»

Пангур, стоявший рядом с Мати, не слышал этого предостережения. Он не обладал силой, позволяющей входить во Фьяней, разговаривать с шалианами и духами. Но вожак заметил тревогу в золотистых глазах Мати.

— Отлично, направимся вверх по течению. Там дорога, но я знаю одну тропку, что идет под ней, вдоль реки, ею пользуются батраки. Этой ночью вряд ли кто нас побеспокоит.

Мати с трудом отвел взгляд от парка и от темного мира по другую его сторону.

— Мистер Пангур… сэр… А что, если я ошибаюсь?

Пангур покачал головой:

— Верь в себя, Мати.

Его черная морда расслабилась, сверкнули белые клыки.

— Это ведь просто приключение, разве не так? Не может все быть плохо! Я как будто вернулся в юность, когда бродил где попало.

Мати уставился на вожака. Он восхищался дерзкой, безупречной красотой этого кота, силой его уверенности, его верой и его волей. Мати вдруг увидел перед собой любопытного котенка, каким некогда был Пангур. Даже в том возрасте он излучал притягательную властность. Да, он не умел, как Мати, входить в пространства полусна, исследовать второе «я» или сливаться с мыслями других кошек. В отличие от Мати, он не нес на себе такой ноши. Однако его непонятная сила буквально окружала блестящую черную шкурку.

Высоко подняв хвост, Пангур повел свою стаю вверх по течению.

Однако когда кошки уже ушли из-под вишни, прозвучал чей-то голос:

— Я остаюсь!

Все обернулись и увидели Бинжакса. Он сидел под деревом, повернув вперед уши, выпрямив спину.

— Я родился у шлюза Крессида и умру здесь!

— Не будь дураком! — рявкнул Пангур.

— Я остаюсь! — повторил Бинжакс. — И не я один.

— Я тоже останусь, — тоненьким голосом сообщила его сестра Риа.

Глаза Финка округлились от восторга.

— И я!

Эффект заявления Бинжакса проявился мгновенно. Одна за другой кошки Крессиды отходили от сообщества Пангура, чтобы присоединиться к полосатым у вишни. Кошки всегда были животными определенной территории, они остро ощущают принадлежность к месту, связь с землей. И лишь немногие на самом деле желали покинуть уют своих домов ради неуверенного будущего вне своей Территории.

— Я слишком стара, — пробормотала одна тощая кошка, повернувшись к Бинжаксу. — Прости, вожак Пангур, — добавила она, оглянувшись назад.

Черный кот уставился на нее, и она опустила голову.

Мати молча наблюдал за тем, как разделяется стая. Он этого не ожидал; он и вообразить не мог, что кошки восстанут против авторитета Пангура. Но что еще он мог сделать, чтобы убедить их в существовании опасности? Что еще он мог сказать?

— Чем больше — тем безопаснее, — решила Арабелла, присоединяясь к своему другу Финку. — Будем держаться вместе. И если большинство желает остаться, что ж…