Новость о собрании разлетелась быстро, и кошки собрались на пустых прилавках у границы Территории, рядом с большим вязом.

— Но сегодня еще не полнолуние, — пожаловался Финк, сиамский кот. — А значит, это неправильное собрание.

— Да, не совсем правильное, — согласилась с ним Арабелла, персиянка, склоняя набок хорошенькую белую головку. — Интересно, что тут происходит?

Мати подошел к прилавку Пангура:

— Мистер Пангур, сэр, вроде бы уже все здесь?

— Большинство здесь, похоже. — Пангур окинул взглядом растущую толпу. — Пора начинать.

Мати кивнул. Потом посмотрел вокруг:

— Воробей! Мистера Воробья нет… должно быть, он спит… я его приведу.

— Побыстрее! — велел Пангур.

Окружавшие его кошки громко мяукали, удивленные и нетерпеливые. Собрание нужно было начинать поскорее.

Мати промчался между прилавками, добежал до входа в катакомбы, пролез в нору Воробья. Но рыжего кота там не оказалось. Мати побежал обратно на рынок и, задыхаясь, остановился перед Пангуром.

— Нельзя больше ждать, — тихо сказал Пангур. — Запрыгивай сюда, чтобы тебя все видели.

Мати неохотно вспрыгнул на прилавок пониже, рядом с вожаком.

Пангур обратился к сообществу:

— Тихо! Я прекрасно знаю, что сегодня еще не полнолуние… что я собрал вас в необычное время. И перейду сразу к делу. Кошки Крессиды собрались здесь сегодня, потому что я узнал о великой опасности для нашей Территории.

Все кошки задохнулись от изумления.

— Как вам известно, — продолжил Пангур, — Мати не такой, как мы. Он не просто кот. Он Пирруп, король Мати Храбрый и Мудрый, повелитель Тигровых котов.

Пангур произнес это неловко, все еще не уверенный до конца, как следует именовать этого темно-рыжего котенка. Вожак никогда не требовал от кошек Крессиды соблюдения формальностей, а присутствие среди них Тигрового кота делало эти формальности еще более никчемными. Они ведь возникли тогда, когда одичавшие кошки жили в замкнутом мирке рыночной площади, где иерархия и порядок были необходимы, чтобы все уживались друг с другом. Прежний вожак очень любил такие знаки почтения, он вел себя как король среди подданных. А Пангур был молодым котом, равнодушным к традициям. Кошки могли называть его, как им хотелось, — до тех пор, пока выказывали ему уважение. И какое значение могли иметь традиции, если их замкнутая жизнь подходила к концу? Если кошки Крессиды не жили больше сами по себе у шлюза? Если к ним явился котенок из древнего племени?

Пангур откашлялся.

— Чувства и ощущения Мати не такие, как у других. Он может общаться с духами… духами Фьянея.

Ни для кого из кошек Крессиды это не стало новостью. И тем не менее они замяукали и зашептались, как бы в удивлении. Некоторые посмотрели на Мати, прижавшего уши к голове, а хвостом обернувшего лапы. Ему было неприятно такое внимание.

— Тихо! — рявкнул Пангур, теперь уже более энергично, и кошки затихли. — Мати слышал предостережение в мире полусна. Нам небезопасно оставаться здесь. Мы должны покинуть рыночную площадь.

— Покинуть? — задохнулась Трильон, мать Домино.

Но тут она вспомнила, что они находятся на официальном собрании, хоть и раньше обычного срока, и быстро добавила традиционное обращение к вожаку:

— Пирруп, вождь Пангур Храбрый, король наших мест… но куда нам идти?

— Пирруп, вождь Пангур Храбрый, король наших мест, прошу прощения, но я должен кое-что сказать, — пискнул Домино, сидевший рядом с ней.

Хвост Пангура нетерпеливо дернулся.

— Говори, малыш. Хотя тебе не положено здесь находиться, до тех пор пока ты не станешь взрослым… Котятам не полагается посещать собрания полной луны, и ты это знаешь.

Он посмотрел на серебристых полосатых, Бинжакса и Риа, которые пристроились рядом со своими родителями, Круфом и Синестрой. Риа с хитрым видом опустила голову, но Бинжакс с вызовом уставился на вожака.

— Но луна-то неполная, — заметил Домино, но тут же умолк, испугавшись, что оскорбил вожака.

— Незачем делать вид, что ты умнее меня, — прошипел Пангур. — Я позволю тебе остаться и высказаться, но не из-за положения луны, а потому, что ты друг Мати, а он — самое важное на этом собрании. И еще потому, что решение, принятое этой ночью, повлияет на подростков точно так же, как на всех остальных. — Его взгляд снова устремился к Бинжаксу, и Пангур добавил: — Но юнцы должны помнить свое место.

— С-спасибо, мистер Пангур, сэр, — пробормотал Домино. — Я просто хотел сказать, что, если Мати говорит — мы должны уйти, — ну, тогда мы просто должны уйти! И неважно, куда именно.

— Да ты прыгнешь следом за Мати с утеса, если он тебя попросит, — фыркнула Трильон.

— А если и прыгну, то что? — упрямо возразил Домино. — Он не станет о таком просить без причины!

Синестра уставилась на черно-белого:

— Это наша Территория, наш дом! Мы не можем просто бросить его! Кошки Крессиды жили у этого шлюза со времен великих прародительниц, Пирруп, леди Вильгельмины и Моули Храбрых, Подруг Свободы.

При упоминании прародительниц кошки уважительно замурлыкали.

Биржакс согласно заворчал и заявил:

— Я родился у шлюза Крессида и умру здесь! — Кошачий хор поддержал его. — Да и что это за опасность? — тихо добавил он, обращаясь уже к своей сестре Риа. — И что такое король без подданных? Я в любом случае не вижу в Мати ничего особенного.

Услышав эти слова, Мати бросил быстрый взгляд на серую парочку. Бинжакс с самого начала относился к нему враждебно. И все же он защитил Мати, рискнув собственной жизнью, когда к шлюзу Крессида явился посланный Сюзереном убийца. Мати по-прежнему недоумевал из-за этого, и его смущало нежелание Бинжакса дружить с ним даже после всего случившегося.

— Тигровый просто ошибся, — согласился Финк. — Он ведь не может и в самом деле ожидать, что мы покинем катакомбы и отправимся в никуда. Мы не стая диких собак. У нас есть свое место. У нас есть цель!

— Слушайте, слушайте! — поддержала его Арабелла, и остальные согласно забормотали.

— Выслушайте до конца, прежде чем судить! — предупредил Пангур, и его зеленые глаза вспыхнули. — У вас короткая память! Вы что, успели забыть Мифоса, кота, которого лишь Мати сумел победить? Забыли тот ужас, что обрушился на нас в ту ночь, когда Мати растаял в тени? Он, может, и не хочет возглавлять нас, но этот кот особенный! И если он чует опасность, не наше дело возражать. Мати знает, что чувствует, и если мы не обращаем на это внимания, нам же хуже.

Кое-кто из кошек притих после таких слов, обдумывая их. Другие держались более подозрительно.

— Нельзя ждать, что мы просто сбежим, не понимая почему, — сказал Торко, из числа бывших Канксов. — При всем уважении к Мати, он слишком многого от нас хочет.