Вдали от пустыни в сердце древнего мира жизнь продолжала бурлить вдоль реки у шлюза Крессида. Разные насекомые скользили по поверхности воды и жужжали над головами. Голуби пили из луж у края берега и плескались в них. В глубине илистой воды метались рыбы. Маленький красновато-коричневый кот сидел в высокой траве, глядя на воду. Он думал о реке своего детства — широкой реке, что текла через земли двух воюющих империй. Он склонил голову набок, пытаясь увидеть свое отражение. Его черты покачнулись в воде и исчезли.

Мати снова повернулся к рыночной площади, которую теперь называл своим домом. Площадь бурлила жизнью. Люди толпились у прилавков, слушали музыку, болтали. Продавцы еды подавали им горячие сосиски, лапшу и острое карри, взамен получая бумажные деньги и блестящие монеты. Несколько кошек болтались поблизости, ожидая, когда можно будет подобрать кусочки мяса, которые люди роняли, даже не заметив.

После столкновения между местными кошками и их противниками Канксами обе стаи теперь жили в мире между собой у шлюза Крессида. Теперь они все были кошками Крессиды, независимо от того, откуда явились. Но дела не всегда складывались гладко: то возникала драка из-за местечка в катакомбах, то кто-то ссорился из-за охотничьей территории… Но постепенно одичавшие кошки приспособились и устроились на увеличившейся территории. И в основном все было хорошо.

Стаи объединились в ту ночь, когда Мати сразился с Мифосом, чудовищным котом, — того прислал Сюзерен, главный вожак всех Са Мау. Кое-кто из кошек пытался остановить Мифоса, защитить свою Территорию, — и они погибли. Мифос казался неуязвимым: его не могла победить обычная кошка. Но Мати не был обыкновенным котом. Он был последним представителем королевского рода Тигровых, он обладал даром входить во Фьяней, кошачий мир полусна. Но он пока что был всего лишь подростком, недавно вышедшим из детства. Он плохо понимал, что значит Фьяней, не мог по-настоящему оценить красоту и опасность этого странного мира.

Вожак, Пангур, предложил Мати стать главным над кошками Крессиды, но тот отказался. Мати хотел другого — быть просто одной из уличных кошек. Пангур согласился с ним, но некоторых смущало присутствие Мати; они по-прежнему не понимали, как с ним обращаться и что это значит — быть Тигровым котом.

Взгляд Мати устремился к пустой части рыночной площади. За людской толпой виднелся старый запертый ларек, где прежде жила Джесс. Она была домашней кошкой, заблудившейся случайно, — потеряшкой. И она не походила на одичавших кошек. Они были независимыми, всегда жили только среди своих, никогда никем не обладали, то есть не дарили покой и утешение человеку в обмен на еду и жилище. Они не были «владельцами».

Но Джесс была другой. У нее имелся некий старый человек, и однажды она вернулась к нему. Мати знал, что это правильно, ведь Джесс была связана с тем человеком, который нуждался в ее заботе. И все равно Мати скучал по своей подруге. С грустью он вспомнил ее хорошенькую пеструю мордочку и внимательные зеленые глаза.

Мати пошел к парку, где однажды встретился с мудрой старой кошкой, шалианкой по имени Этелелдра. С тех пор он много раз искал ее и дуплистый дуб, в котором она жила, но напрасно. Даже теперь, проведя уже несколько лун на рыночной площади, Мати не мог понять, куда она исчезла. Ему очень хотелось поговорить с ней о своих недавних путешествиях по миру кошачьих духов. Он видел во Фьянее ужасные картины — древнюю битву между племенами кошек; поражение армии Тигровых; смертельную атаку кота с мордой Сюзерена… Реальными ли были эти видения? Могли ли они быть неким зловещим знаком, предупреждением от добрых духов о том, что в темных глубинах полусна прячется некая опасность? Были ли это осколки реальной истории, кусочки далекого прошлого?

Мысли Мати обратились к трем опорам кошачьего существования: инстинкту, суждению и духу. Он знал, что эти опоры выросли из врожденной мудрости и вели всех кошек, пусть даже большинство из них и не слышали ничего такого. Именно благодаря своему знанию опор Мати победил Мифоса, убийцу, присланного Сюзереном. Но что произошло с самим Сюзереном? А что, если главный вожак где-то неподалеку? Мати на мгновение замер, вспомнив великую битву, которую видел во Фьянее. Тот кот в долине был похож на Сюзерена… Мышцы Мати напряглись при этой мысли, он содрогнулся.

— Мяя-ааа-ууу! — взвыл позади чей-то голос, и Мати подскочил в воздух, мгновенно распушив шерсть.

Черно-белый кот-подросток прыгнул ему на спину и опрокинул на землю. Тигровый оказался прижатым к траве.

— Сдавайся, слабак! — прошипел Домино.

— Ни за что! — крикнул Мати.

Он вывернулся из-под Домино и помчался между оградой парка и зарослями травы, а черно-белый пустился вдогонку. Мати метнулся к душистым цветникам, сквозь целые облака фиолетовых астр и лиловых анютиных глазок. Друг отстал.

Мати оглянулся через плечо:

— Кто последним добежит до вяза — тот собачий нос!

Сравнение с собакой было ужасным оскорблением. Мчась следом за Мати, Домино прибавил ходу. Тигровый повернул к высокому вязу на краю парка и через мгновение уже царапал кору дерева маленькими изогнутыми когтями. Еще через секунду Домино снова прыгнул на него, они покатились у корней дерева, весело покусывая друг друга.

— Собачий нос! — заявил Мати.

— Это ты — морда улфа! — возразил Домино, хватая Тигрового за хвост с черной кисточкой на конце.

Мати испустил пирруп, трель удовольствия, и вытянул длинные задние лапы. Уже начиналась осень, но воздух пока что был теплым, и последние цветы еще не увяли. Мати замурлыкал. Все мысли о темном коте растаяли под утренним солнцем.

Выше по течению, ближе к концу ряда домов на террасе, где когда-то жил торговец рыбой, остановился белый фургон. В нем сидели двое мужчин. Один выскочил наружу, держа большой металлический ящик с ручкой.

К ним подошла какая-то из рыночных торговок:

— Вы из Управы?

— Да, — мужчина кивнул, — отдел борьбы с вредителями. Нам сообщили, что в катакомбах развелись крысы, а это опасно для здоровья. Лето нынче не совсем английское было, а крысам точно так же нравится хорошая погода, как и нам.

— Но рынку от этого вреда не будет?

— Нет… — Мужчина покачал головой. — Мы расклеили объявления, чтобы люди не выпускали пока своих собак. Собаки же едят все подряд.

Мужчина поставил железный ящик на землю, натянул перчатки и потянулся в фургон.

Торговка заглянула через его плечо:

— Вы пользуетесь ядом, не ловушками?

— Яд более эффективен.

Торговка нахмурилась.

— Не о чем беспокоиться, — заверил ее мужчина. — Мы ведь не кладем его где попало, в канавах или под прилавками. — Он выразительно махнул рукой в сторону рынка.