– Вас сносит в сторону. Множественные отклонения от траектории во время пути, импульсы от нескольких столкновений и разворотов, чтобы их избежать, слишком сместили вектор вашего полёта.

– Если достать ещё несколько скафандров из умпа, – пробормотал человек, – мы сможем с помощью них повернуть и упасть в нужное место?

– Не сможете, – спокойно ответил Гамма. – Мы уже выкачали из них всю энергию на маневрирование в пути. Осталось только базовое жизнеобеспечение, если его потратить, миссия потеряет смысл, вы не сможете оказать помощь гибнущим.

– Значит, мы летим мимо, и ничего не можем с этим сделать?

– Два негативных выбора. С учётом набранной вами скорости, мы можем потратить оставшуюся энергию либо на гашение скорости, либо на изменение траектории полёта, чтобы он снова вёл к кораблю. Во втором случае вы попадёте в корвет «Гаррак» и разобьётесь о него. А в первом – пролетите на двести километров левее.

Человек глубоко вздохнул.

– Вы были без сознания, поэтому я уже сделал выбор. Мы гасим скорость. В этом случае есть отличная от нуля вероятность того, что случайный метеор столкнётся с вами и случайно подтолкнёт в нужном направлении. Тогда вы сможете приземлиться на скорости, которая не приведёт к смерти и повреждению оборудования.

Фокс прекрасно понимал, какова эта вероятность, и насколько она отлична от нуля.

– Чернушка, – тихо сказал он. – Настал твой час.

Птица возникла в пространстве, как будто услышала его и прыгнула на зов. Он по-прежнему не знал, как работает её потрясающее умение слышать и понимать человеческий голос, невзирая на то, что она была бессловесным порождением беззвучной космической пустоты. Но Чернушка всегда его слышала и, кажется, понимала.

С четвёртой попытки она догадалась и сумела телепортироваться прямо на умпа, вцепилась в его крышку и распласталась на ней, так что скорость не сорвала птицу с робота. Она стала частью их сжатого, сцепленного конгломерата.

– Какая же ты умница, – покачал головой Одиссей. – Моё совершенное существо. Видишь белый корабль? Ты должна долететь туда. Нет, не прыгнуть, Чернушка, а долететь. Вуууууух, вот так.

Он показал рукой плавный пикирующий полёт в сторону «Гаррака». Безглазая морда птицы слегка сдвинулась в сторону корвета, затем обратно на Фокса.

– Погодите секундочку, – пролаял безногий учёный Джом. – Подумайте, прежде чем сделать выбор. Вы можете погасить скорость и развернуться, бросить всю технику, взять только запасные скафандры, и пусть эта удивительная вакуумная птица донесёт вас до вашего корабля. Он будет идти навстречу, и вы сможете спастись. В противном случае слишком велик шанс, что вы не сумеете нас спасти и погибнете сами. Во имя хвоста Беглеца, это будет слишком.

– Хорошо, – сказал Одиссей, – я подумаю.

Он помял несчастную шею сквозь тонкий слой скафандра. На протяжении всей этой безумной экспедиции она примолкла, уступив место остальным ранам. Будто признала их право болеть сильнее, но сейчас всё же напомнила о себе. И Фокс невольно рассмеялся, не чувствуя обезболенных ноги и плеча.

– Чернушка, – сказал он, улыбаясь, – донеси умпа вон туда, на корабль. Если встретишь метеоры, уклонись. Просто поднеси его близко, а дальше они с ремонтником сами всё сделают. Они ведь тоже умнички.

Птица наклонила голову и открыла клюв, казалось, из её пасти исторгается слабый, вопросительный скрежет.

– Не бойся за меня, Чернушка. Не бойся. Ты должна доставить умпа на белый корабль. Понимаешь?

Чернушка закрыла клюв и снова повернулась к корвету. К хозяину. К корвету.

– Гамма, отсоединяй! – рявкнул Фокс.

Поверхность умпа стала гладкой, по ней прошлась последняя, мощная, но угасающая яркая волна, и робота резко отнесло вправо. Одиссей увидел, как Чернушка, прижавшись к умпу, пронзительно закричала, но в космосе никто не услышит твой крик.

Они с Джанни по-прежнему летели не в ту сторону, плавно замедляя скорость. И судя по тому, что Пророчица молчаливо принимала происходящее, она уже провидела его, как смогла. И не нашла выхода.

«Столько преодолеть, чтобы увидеть цель на расстоянии вытянутой руки и не суметь до нее добраться», подумал Фокс.

– Уже скоро, – тихо прошелестела Джанни. – Мы пересечёмся с голубым метеором.

– И что будет? Что с ним вообще за история?

– С самого детства я видела отблески прекрасного ледяного камня, который летит в космосе, – мечтательно ответила висай. – Я родилась, а он уже летел. Я играла, боялась, спала, а он летел. Я любила, делала открытия, совершала ошибки, спасала жизни – а он летел откуда-то куда-то, казалось, бесцельно. Но на самом деле, у мертвого куска льда была жизненная цель. Предназначение.

– Ох, – глаз Фокса жарко пульсировал, всё тело, изрешеченное осколками, накачанное лекарствами, измученное нервами, будоражила близость смерти и выстудило дыхание судьбы.

– Твой глаз, – спросила Джанни. – Что не так с твоим глазом? Почему он… не такой, как всё остальное во вселенной?

– Что? – растерялся Одиссей.

– Что с твоим глазом?

– В детстве его выбил враг, – сказал человек, потому что не видел ни одной причины не ответить. – Ну а я… в итоге выжил. Вернулся в свою конуру и вложил в пустую глазницу единственную ценную вещь, которая у меня была. Это показалось самым естественным из всего, что можно сделать. И оказалось, что это навигационный центр древней расы, и в моей глазнице он может… видеть.

– Древней расы? – прошелестела Джанни, став совершенно размытой и туманной, как будто испуганная тень.

– Они жили давным-давно и вымерли два миллиона лет назад. По-моему, они тоже как-то могли предвидеть будущее.

– Сайны!

По телу Пророчицы прошла трепетная дрожь испуга и… радости?

– Это был их взгляд, а не мой! – с восторгом сказала она.

Фокс не вполне понимал, о чём речь, у него уже слегка мутилось в голове.

– Не аномалия дала мне увидеть два разных будущих. А глаз Древних.

Её лицо под прозрачной оболочкой скафандра просветлело, стало чётким и резким, почти не размытым, и человек наконец разглядел маленькую головку с остреньким подбородком, большие смурные глаза и нос, изогнутый вверх… у Пророчицы не было рта. Висай не ели еду, а исчезали и появлялись в пространстве так, чтобы захватывать её сразу внутрь себя. И они не говорили друг другу слова, а сообщали смыслы. Всё это время Джанни не разговаривала с ними вслух, а транслировала свои мысли, и их разумы просто понимали то, что она могла сообщить. Это означало, что на самом деле в расе висай невозможно промолчать и невозможно солгать. Просто они выражают лишь самое важное, поэтому кажутся молчаливыми. Но когда это важно, висай не могут промолчать – и разумы тех, кто близко, облекают мерцание маленьких немых тел в понятные для себя слова.