Конструкция едва заметно вильнула, спасаясь от астероида, который мелькнул мимо них и остался позади – они обогнали его и помчались дальше.

Внезапно два бота из трёх ожили и выпустили вперёд длинную очередь; импульсы осветили ледяной метеор и раскололи его на куски, которые разлетелись в стороны. Один из них прорезал боковину бота, но не вывел его из строя, а слегка покорёжил. Однако всю конструкцию закрутило, Одиссей закрыл глаза, чтобы сохранить сознание, и почувствовал всем телом, как мощные и плавные выбросы из дюз поворачивают их, чтобы удержать курс.

– Полтора процента? – криво выдохнул Фокс.

– Фортуна непредсказуема, – спарировал Гамма. – Но статистически, следующий отрезок пути пройдёт без столкновений.

Буквально тут же огромный обломок какого-то неземного грунта со странной витой архитектоникой, будто слепленный из переливов штормящего песка, рухнул на них из темноты, одновременно поворачиваясь широкой, очень широкой стороной. Маневра вбок было уже недостаточно, Одиссей успел подумал, что всё кончено – но один из ботов скакнул вперёд, отдача от его рывка отбросила капсулы в сторону, а бот врезался в обломок и взорвался. Громаду слегка развернуло боком, и они разминулись с ней лишь парой метров.

– Проклятый… – зашипел Фокс, выпуская выдох сквозь сжатые зубы. Он реально думал, что всё. – Джанни… что ты видишь? Что нас ждёт?

– Метеор, – прошелестела Пророчица. – Он всё ближе.

– Я думал, это и был он!

– Нет. Приготовьтесь. Впереди война, которая давно закончилась.

– Что?

– Крупный объект в стороне от курса, – сказал Гамма, и даже в его безмятежном голосе послышалось какое-то напряжение.

– В стороне? Ну и хорошо.

– Фиксирую сканирующие лучи. Фиксирую залп!

Оба боевых бота отделились от капсул и метнулись вперёд и вбок, прикрывая их собой, и полосуя невидимую Одиссею цель всей огневой мощью, которая у них была. Первый из ботов выпустил перед собой ложный контур, который выглядел как его точная копия – и тут же принял на себя удар, взорвавшись во вспышке ослепительного огня.

Впереди и слева в облаках космической пыли проступила гигантская зубчатая конструкция, одновременно разломанная, расколотая, но всё равно своим видом излучавшая концентрированную мощь. Старая космическая крепость когда-то попала в аномалию, от неё остался лишь небольшой обломок, но он заметил пролетающих чужаков и открыл огонь на поражение.

– Война давно закончена, – прошелестела Джанни. – Но защитные системы не знают. Они продолжают сражаться.

Первый бот взорвался позади, они мчались мимо крепости, обходя её по короткой дуге.

– Гнездо не спасёт от огня, – сказала Пророчица. – Птенцам пора лететь самим.

Второй бот вспыхнул и погас. Бронебойный поток врубился в капсулу Одиссея, она автоматом распахнулась и катапультировала его впёред, в направлении цели, разлетевшись на куски на долю секунды позже. Джанни вылетела за ним, умп с ремонтником помчались следом – хрупкие и беззащитные. Но цитадель внезапно прекратила огонь. Одиночные фигурки в космосе оказались слишком мелки для её старых радаров, она потеряла их из виду и сочла уничтоженными.

– Маневрирую для объединения! – сообщил Гамма.

Гранулы скафандров и поверхность умпа то разгорались и вибрировали, то затихали, по ним проходили сложные волны, ежесекундно корректируя курс. Разлетевшиеся в разные стороны умп с прилипшим к его днищу ремоботом, хрупкая фигурка висай и сам Одиссей стали медленно, постепенно сближаться. Их вращение, изначально разное, выровнялось, и они начали прилипать друг к другу, прирастать гранулами, сначала по двое, а затем срослись все вчетвером.

– Объединение успешно завершено, – сообщил Гамма. – Жизнеобеспечение скафандров стабильно. Но энергия для маневрирования и других особых действий на исходе. Продолжаем полёт.

Их несло всё дальше и дальше. Космос, пронизанный неравномерными слоями чёрной пыли, раскинулся вокруг, газовые и пыльные облака выглядели, как переливы серого и чёрного, пронизанные светлыми нитями стремительно несущихся астероидных рек. Незваные гости достигли глубины аномалии, и эти потоки метеоров и обломков текли повсюду. Словно в причудливом эшеровском лабиринте они пересекались, проходили друг сквозь друга, отражались в странном зеркальном танце, изгибались петлями и неровными кольцами, расслаивались и сходились снова… Это было впечатляющее зрелище: бесконечная очередь мёртвых камней, торопящихся к финалу своей судьбы. И Одиссей с Джанни мчались вперёд в этой очереди, торопливо лавируя между метеорами навстречу концу пути.

Одиссей всем телом ощущал, что лишь тонкий покров отделяет его от космоса. Он чувствовал себя голым в пустоте, наполненной морем убийственных осколков. Сразу два камня промчались неподалёку, мелькнул крупный метеор – они проносились постоянно, со всех сторон. Но всё же поток был достаточно разреженным, чтобы траектории камней, льдин и обломков почти не пересекались с такими мелкими целями, как летящее человеческое тело, а тем более маленькая висай.

Чернушка то исчезала, то появлялась: она не могла лететь со скоростью, даже близкой к той, что они развили, поэтому ей приходилось гигантскими прыжками телепортироваться вслед за Одиссеем. И с каждой секундой разрыв увеличивался: вот она появилась секунду спустя, вот две секунды. Вот три. Птица издала пронзительный крик, который был совершенно не слышен, и за мгновение ока отстала на десятки, а может и сотни километров.

– Внимание, – сказал Гамма. – Более не осталось средств прикрытия.

– Надо было взять с собой Бекки, – слабо улыбнулся Одиссей. – Она бы приняла астероид на грудь и не поморщилась… А на «Мусороге» стало бы потише.

Крошечный камушек ударил человека в край плеча, пробил оболочку, плоть, кость и полетел дальше, не заметив. Боль рванула Фокса, но серые гранулы сразу же соединились, закрыв место разрыва, и в рану впрыснулся клейкий биогель. Боль неторопливо стихла, и не было потеряно ни одного вдоха драгоценного воздуха, потому что покров плотно облегал тело, а воздух подавался прямо в ноздри.

Но даже с таким совершенным скафандром, без корабельной брони вокруг, без пола под ногами, без защитного поля – человек чувствовал себя абсолютно уязвимым, обречённым смертником, который не может противостоять космосу и не способен изменить свою судьбу. К счастью, камушек летел по той же траектории, что и сам Одиссей, поэтому пронзивший удар не столкнул его с пути, лишь напомнил человеку его место во вселенной.

– Вы рискуете жизнью, чтобы нас спасти, – пролаял старший из гарранцев. – Мы бы хотели рассказать о себе, чтобы вы знали, ради кого пошли на такой риск.

– Я немного занят! – рявкнул Бульдог, явно находясь посреди резкого и сложного манёвра. – Так что покорнейше простите, если пропущу какие-нибудь сентиментальные подробности!

– А я послушаю, – пробормотал Одиссей.

Он собрался с силами, стараясь не впасть в состояние летаргической покорности. Ведь когда тебя захватил поток, и ты не можешь изменить траекторию своей судьбы, когда каждый следующий момент может стать последним, а нервы измучены ежеминутным всплеском и спадом постоянной опасности – внутри разливается слабость и апатия. Нельзя им поддаваться.