— Хорошо, — кивнул Вито, по сути, ничего не разобрав из вышесказанного, уж слишком быстро говорил этот оператор.

— Подпишите уведомление, поставьте отпечаток на соглашение… Примите инструкцию, пожалуйста. Верните бумаги в приемный лоток, пожалуйста…

Вито растерянно подписывал все, что выплевывала стена ему в руки, и послушно складывал в образовавшуюся слева в стене нишу. Документы появлялись одни за другими и так же быстро исчезали.

Когда барьер отключился, парень был взбудоражен, сердце его колотилось, а голова шумела. Мастер, в свою очередь, успел вздремнуть, у прохода даже образовалась небольшая очередь. Больше барьер никого не останавливал.

— Бюрократия, — изрёк Ирраиль и многозначительно взглянул на своего подопечного, — запомни это слово, Вито, и свяжи с этим моментом.

— Бюрократия охраняет здоровье? — решил уточнить парень, рассматривая единственную квитанцию, которую ему сказали беречь.

Вопрос вогнал старого мастера в уныние. Этому ребенку предстояло ещё очень многое выучить, на что он надеялся, создавая его, тем более делая мишенью для Фердинанда? Чем в итоге обернется эта поездка в Леополис? Впрочем, своему творению он не мог рассказать об этих тревогах. Либо не поймет, либо поймет и испугается, а там и до потери контроля над ситуацией недалеко.

— Нет, парень, бюрократия его съедает, — подумав, ответил старик. — Это обоюдный процесс и не всегда приятный.

Вито в который раз за этот день задумался, пытаясь анализировать все произошедшее. Ему беседа с оператором не казалась вредной для здоровья. Наоборот, из разговора он понял, что определенную опасность несет эта поездка.

Но с мастером не спорят. А если мастер неправ, то пользуются первым правилом. Кто вложил в него это знание, не было секретом, но жаловаться на это юноша не собирался. Тем более своему создателю.

Ирраиль крутанул колеса и направился в глубь просторного зала. Вито Лаен ещё некоторое время стоял, нервно сжимая в руках тонкий лист квитанции, полученной от оператора межрегионального бюро внутренних передвижений, и лишь потом оглянулся. И вот он снова почувствовал слабость в коленях и головокружение. Огромный зал был абсолютно не похож на все то, что он видел до этого в Ио. Да и сколько он видел? Все его воспоминания были ничто по сравнению с искусственной базой картинок в голове. Но даже так зал поражал: облицованный камнем, обставленный гладкими, отполированными до блеска колоннами, с исполинскими шестиметровыми окнами и огромным сине-розовым куполом над головой. Каменные твари застыли в движении, обрамляя ячеечный глаз купола плотным кольцом. Казалось, их тела сплелись в живом танце и на миг застыли в объективе фотокамеры.

— Не спи, Вито, — окрикнул его старик. Он уже успел добраться до противоположного конца зала и теперь с раздражением следил за Лаеном, задравшим голову к потолку, раскрывшим рот от удивления и разглядывающим старое здание словно неповторимое чудо техногенного мира. Парень спохватился и поспешил к нему.

— Это ведь окна? — спросил он, размахивая руками и настигая старика. — Почему они чёрные там ночь, а наверху, это фонарь, почему он сине-розовый?

Очередной детский вопрос. И в который раз Ирраиль тяжело вздохнул, бросая косой взгляд на ближайшее стекло в шестиметровой раме.

— Это фальшивые окна, Вито. За ними лишь порода. Единственное настоящее окно находится у нас над головой, — и он указал пальцем вверх, — как видишь, там действительно начинается ночь…

* * *

Разговор с Дмитрием не принёс ясности. Похоже, старый советник полностью отбился от рук. Чего только его омоложение стоило.

Зачем, спрашивается? Разум от этого не посвежел, нисколько. Раздраженно фыркнув, Фердинанд уперся взглядом в коробку с кристаллами, полными под завязку. Всего двадцать две штуки, каждая подписана именем из прошлого.

Маркус.

Отчёт, который тридцать девятая приложила к коробке, свидетельствовал о том, что в префектуре Леополис не так уж много людей, носящих это имя. Еще меньше Ирраилей. А значит, искомый шутник обнаружится очень скоро.

Подхватив первый ближайший кристалл, Фердинанд начал просмотр. На записи оказался некий тощий подросток, за которым, в принципе, наблюдать было лень. Мог ли этот паренёк стать заказчиком Вито? Однозначно нет. Кристалл был изъят из ретранслятора, на его место встал другой. Еще один подросток, ещё один Маркус…

В основном это были записи с камер слежения. Нудные видео, фиксирующие нужные объекты не в самом лучшем ракурсе.

Время шло, кубики менялись одни за другими, пока очередной «Маркус» не заставил императора обратится во внимание. Непродолжительная запись показывала, как двое мужчин всего лишь пожали друг другу руки. Все чинно, ничего особенного. Вот только это была запись с места убийства в Леополиской академии. Более того, одним из заснятых был бывший следователь Свон, которого ещё в начале недели так бестактно обвел вокруг пальца менталист.

Простукав пальцами по ретранслятору, Фердинанд вывел запись в пространство и теперь с напряжением следил за незнакомцем.

Изображение растянулось огромной серой голографической плоскостью, люди на нем выросли до человеческих размеров и наполнились объёмом. Не хватало цвета. Казалось, Фердинанд смотрит на них сверху вниз, хотя на самом деле это они висели перед ним в таком ракурсе.

— Следователь Свон? — поинтересовался мужчина, демонстрируя на камеру свою макушку. Светлые волосы были аккуратно расчесаны. Крупное телосложение, около правого плеча что-то постоянно мелькало, но что это, Фердинанд не мог увидеть, пока объект не обернётся или хотя бы не отойдет чуть дальше. В отличие от последнего, Кэйт Свон выглядел вполне знакомо и прилично. Спокоен, уверен. При исполнении.

— Директор Соболевски… — следователь пожал гипотетическому Маркусу руку. — Давайте найдем место потише.

— Думаю, там будет вполне удобно, — Соболевски указал в сторону ближайшей подсобки. А потом наконец развернулся к камере лицом…

По спине пробежался холодок. Фердинанд и сам не заметил, как остановил запись. Теперь стало понятно, что мелькало: маячок голографической маски. Маски были дозволены в их обществе, имели серийные номера. Вёлся учёт владельцев. Это никого не смущало.

Вопрос был к использованному для этой маски лицу…

На него смотрел его отец. Такой, каким Фердинанд запомнил его до смерти.

Коробка с записывающими кристаллами полетела сквозь голографическое лицо. Следом с письменного стола в неистовстве было сметено все, что на нем лежало. Ретранслятор упал на пол, и только тогда голографическое изображение исчезло.

Найдя в сотворенном бардаке телефон, Фердинанд быстро набрал номер Нандина:

— Да… — спокойствие Абэ резануло по самообладанию. Только теперь император понял, что едва сдерживается.

— Зайди Нандин, — процедил он, — и прихвати тридцать девятую.