Бегство принца Эдуарда, которого держали как заложника, явилось сигналом крушения. Молодой Гильберт Клер присоединился к нему, предварительно получив от него обещание, что монархия будет действовать в духе Оксфордских провизий. Эдуард энергично повел решительную войну. Симон де Монфор потерпел поражение и был убит при Ивземе (4 августа 1265 г.). Ничем не сдерживаемая уже ненависть к нему проявилась со всей яростью. Труп диктатора был изрублен в куски и выброшен на съедение зверям. Роялисты со своей стороны потребовали себе имущество побежденных, набросились на маноры сторонников Симона и заставили присудить их себе в качестве королевского дара. Недавно открытые документы подтверждают справедливость того, что писал самый умный из хронистов этого времени, Фома Уайкс (Wykes), а именно, что «после триумфа неожиданной победы при Ивземе король и его сторонники, далеко не сделавшиеся более благоразумными, наоборот, поглупели в своем ликовании, забыли позаботиться о будущем», раздавая направо и налево имущество побежденных.

Такая политика продлила беспорядки. «Лишенные наследственного имущества» продолжали войну, и в Англии начался хаос. Папа Климент IV, друг Людовика Святого, был того мнения, что Генрих III и его семья погубят себя, а вместе с собой и «благородный лен римской церкви»; его легат, кардинал Оттобони, добился, наконец, того, что было подписано Кенилвортское соглашение (Dictum de Kenilworth), а Гильберт Клер, которому было противно положение, занятое королем, потребовал с оружием в руках его исполнения; лишенным имущества разрешено было выкупить свои земли у новых владельцев за цену, которую должен определить суд по степени их виновности. В 1267 г. гражданская война, наконец, прекратилась, оставив Англию в состоянии полного истощения. Королевская власть, обедневшая, лишенная средств действовать, погрузилась в летаргический сон до того момента, когда Эдуард I ее пробудил. Единственным извлекшим из этой борьбы выгоду был Ллевелин, более могущественный и независимый в своем Уэльсе, чем когда бы то ни было.

Каков был истинный смысл этих движений XIII в., и что из них получилось?

Столкновения между обоими королями и их противниками были жестокими, потому что Иоанн и Генрих III совсем не были подготовлены к уступкам, а результаты этих столкновений были очень незначительны, так как англичане были еще очень далеки от того, чтобы усвоить себе идею конституционного строя.

Как мы уже говорили, потеря французских ленов не уменьшила королевского могущества в Англии: она ограничила поле деятельности людей короля, но зато сконцентрировала их энергию, до сих пор слишком разбрасывавшуюся. Они не перестали быть трудолюбивыми и предприимчивыми. Большая часть царствований Иоанна и Генриха III является периодом нововведений финансовых и административных. Вестминстер решительно стал центром государства. Там постоянно заседает Палата шахматной доски, имея свой собственный специальный персонал, свою печать, а вскоре и своего особого канцлера, а под рукой — главную королевскую казну. Эта Палата является великой административной силой, наблюдает за всеми служащими, за деятельностью шерифов, назначает ревизии. Она находится в постоянных сношениях с судебной курией, которая также служит интересам короля, развивая новую судебную процедуру на основании writs и совершенствуя общее право, common law. Это судебное учреждение, которое во время Генриха III считало в своих рядах таких выдающихся людей, как Брактон, еще не получило своей окончательной формы. Брактон дает нам лучшее описание его, говоря, что в нем находятся главные общие и постоянные судьи, заседающие при короле, a latere regis, т. е. также кочующие, как и он, и «другие постоянные судьи», заседающие «в определенном месте», в Вестминстере; первые судят coram rege, как бы перед королем, и специализируются на крупных уголовных делах и делах, касающихся короля или крупных баронов, а также переданных из других судов; это отборные юристы, которые разрешают трудные казусы, толкуют и создают право; вторые образуют курию общих тяжб. Наконец, рядом с этими официальными отделами есть еще один, который по-прежнему зависит от канцелярии и который по своему домашнему и расплывчатому характеру дает королю возможность, в случае надобности, избежать контроля даже своих чиновников; это, как мы видели, «Дворец» (Hôtel). Чтобы обеспечить связь с местной администрацией, существуют разъездные судьи, которые выделяются из королевской курии, чтобы председательствовать в куриях графств и, в случае надобности, контролировать шерифов. Король, таким образом, располагает очень основательной правительственной оснасткой, способной выдержать всякий шквал. Он почти всегда может иметь к своим услугам людей по своему выбору; к тому же его чиновники, даже имеющие независимый характер, работают все время для его величия и на погибель соперничающих с ним властей.

Из прежней Curia regis сохраняются совет и Великий совет непосредственных держателей. Эти Consilium и Magnum Consilium, как это показывают и самые названия, являются двумя видами королевской Curia, которая по обстоятельствам, или по воле короля, или по известному обычаю то сокращается, то расширяется. Не существует совета в современном смысле этого слова: король советуется, как и раньше, с людьми, которые находятся при нем и к которым он питает доверие; эти consiharii во время несовершеннолетия Генриха III играли большую роль, и бароны могли тогда увидеть, что королевство может управляться советом; но это изменчивая и подвижная корпорация из знатных и чиновников, это не выделившийся путем дифференциации особый орган; у него нет канцелярии, нет собственных средств добиться исполнения своего решения; только «Оксфордская система» создает настоящий совет в 1258 г. на несколько лет. Само собой разумеется, нет также и парламента в современном смысле этого слова; это слово появляется в официальных документах в 1242 г. как синоним Magnum Concilium, так же как во Франции оно около этого же самого времени появляется для обозначения судебной сессии Curia regis; частое употребление этого выражения ничего не меняет по существу. Английский парламент XIII в. является прежде всего собранием магнатов, которые должны, на основании феодальных обязанностей, давать своему сеньору-королю совет своего опыта, так же как помощь своих рук и своего кошелька; они подают свое мнение по делам политическим и очень часто по делам судебным, так как король вовсе не предоставляет монополии профессиональным судьям: окруженный своими баронами, он остается источником правосудия. Брактон советует отсылать им трудные дела; вот почему парламент в течение долгого времени будет иметь характер главным образом судебный. Парламент все еще Curia прежних времен в своем расширенном виде. По обе стороны Ла-Манша древнее учреждение королевской Curia продолжает существовать и в принципе остается одним и тем же и там, и здесь.

Наконец, король в Англии, как и во Франции, может призвать в свою курию, кого он хочет. В XII в. уже призывали рыцарей, например, по четыре от графства, чтобы осведомить курию о судебных делах. В XIII в. королю иногда кажется выгодным не довольствоваться советом своих баронов. И роялисты, и противники короля, и те и другие пытаются во время кризисов опереться на средние классы, и таким образом создаются прецеденты, причем никто и не замечает их важности. Одним из древнейших документов, относящихся к этому вопросу, является письменный приказ от 7 ноября 1213 г.; Иоанн подготовляет войну с Францией; он созывает собрание, в котором элемент мелкого дворянства должен уравновесить элемент баронов, не внушающих доверия. И король пишет шерифам всех графств: