Но англичане хотели большего. Прокламации реформаторов и объезд, совершаемый Гуго Биго, привели в движение класс, желания и жалобы которого имели очень мало случаев проявиться: мелких свободных держателей, каких в Нормандии называли вавассорами, к которым присоединилась и средняя буржуазия. Они стремились к тому, чтобы самим, через своих избранников, наблюдать за шерифом. С другой стороны, в руках крупных баронов скапливалось много сеньорий («honores»), «вольности» которых были очень обширны. Совершавшие объезд судьи получили много жалоб на сеньориальных чиновников и не знали, как согласовать уважение к «вольностям» с обещанием произвести справедливый суд над всеми угнетателями.

Требованиями среднего класса, особенно относительно злоупотреблений, от которых они страдают в крупных барониях, начинается второй акт драмы. Симон до Монфор выступает тогда уж вполне на первый план. Он осуждает эгоизм некоторых вельмож, которые не желают пожертвовать своими привилегиями. Он добивается указа совета (28 марта 1259 г.), который обязывает баронов подчинить свои земли общим правилам производимых королевскими судьями ревизий и удовлетворения жалоб. По все более и более настойчивым требованиям среднего класса сельского населения, усвоившего себе название «общины бакалавров (bacheliers) Англии»[120], в октябре в Вестминстере были изданы новые провизии, дополняющие серию конституционных и законодательных актов, которые можно назвать системой Оксфордских провизий. Эти Вестминстерские провизии увеличивают полномочия совета XV и комиссии XII, присоединяют к совершающим объезд судьям советников для принятия жалоб, предписывают, чтобы при короле всегда было два или три советника «из средних людей», которые не принадлежали бы к числу крупных баронов. В каждом графстве четыре рыцаря будут следить за поведением шерифов, даже больше, они его будут выбирать, и обычно именно один из этих четырех рыцарей будет избираем в шерифы своими коллегами. Наконец, сеньориальные чиновники должны быть подсудны совершающим объезд судьям. Судопроизводство, принятое в сеньориальных куриях, пересматривается.

Это великое революционное усилие, столь благоприятное для среднего класса, раскололо партию баронов. Некоторые из них остались верны Симону де Монфору. Другие сблизились с королем. Генрих III как раз в это время вышел из своего оцепенения. Он долго пробыл во Франции (с 14 ноября 1259 г. по 23 апреля 1260 г.) по случаю заключения мирного договора. Можно ли сомневаться в том, что он много раз разговаривал о своих делах со своим свояком? А Людовик Святой враждебно относился к тем идеям, которыми был воодушевлен такой человек, как Симон де Монфор. Он верил в святость монархической прерогативы. Когда Генрих III вернулся в Англию, снабженный 12 500 турских ливров, которые ему дал Людовик IX, он принялся за то, чтобы освободиться от своего совета и от навязанных ему чиновников. Его решимость все еще нередко колебалась, но он становился все более и более смелым в связи с тем, что его противников разъединяла зависть и что ими начало овладевать утомление. Вскоре он нашел поддержку в своем сыне Эдуарде, будущем великом короле Эдуарде I. Молодой принц, склонный к принятию реформ, оказал королевской власти ту услугу, что она не связалась с какой-нибудь из старых партий царедворцев и образовала новую партию, составившуюся частью из людей, которых оттолкнул от себя Симон де Монфор, частью из тех, которые искали немедленной выгоды, в особенности баронов из областей, пограничных с Уэльсом, спешивших заручиться поддержкой короля против Ллевелина. Третейский суд Людовика Святого (Амьенская миза, 23 января 1264 г.), благоприятный для Генриха III, подтвердил две последовательные отмены провизий, которых английский король добился от папы. Но Амьенская миза не была принята народной массой, которую так долго угнетали королевские чиновники. Ремесленники, особенно лондонские, моряки из Пяти портов, средний класс сельского населения составляли теперь оппозицию. Началась гражданская война, вспыхнувшая благодаря смелой выходке лондонцев. Этот мелкий люд ничего не мог бы поделать, если бы граф Лестерский, возмущенный «клятвопреступным непостоянством» баронов, не стал во главе их вместе со своими пятью сыновьями; он одержал большую победу на юге от Лондона при Льюисе (14 мая 1264 г.). Генрих III попал в плен вместе со своим братом, императором Ричардом Корнуольским. Тогда началась диктатура Симона де Монфора. Этим началась та серия революционных кризисов, которые так часто прерывали течение истории английской монархии; после плененного Генриха III явятся Эдуард II, Ричард II, Генрих VI и Эдуард V, низложенные и умерщвленные в своей тюрьме, Ричард III, убитый в тот самый момент, когда его свергли с престола, Джейн Грей, обезглавленная после нескольких недель царствования, обезглавленный Карл I, низложенный Иаков II. Вполне законно поставить в этот ряд и событие 1264 г. Нельзя представить себе эти трагические годы, не вспомнив о силе страстей, которые так часто волновали англичан; уже с XIII в. этот народ был отмечен некоторыми из своих самых характерных национальных черт.

Симон де Монфор был в течение пятнадцати месяцев протектором. Назначив на все важные посты администраторов по своему выбору, он созвал парламент, в котором рядом с вельможами и прелатами заседали «по четыре честных и благоразумных рыцаря от каждого графства, избранных для этого с одобрения всего графства». Эго собрание, открывшееся в Лондоне 24 июня 1264 г., утвердило конституцию, «форму управления сеньора короля и королевства», какую хотел Симон. Генрих III до конца своей жизни должен был оставаться под опекой. Управление переходило к совету из девяти человек, намеченных тремя избирателями: Симоном де Монфором, новым графом Глостерским Гильбертом Клером, и епископом Чичестерским. На самом же деле Симон де Монфор, со скромным титулом сенешаля Англии, был диктатором.

Вынужденный рассчитывать только на то, что к нему примкнет средний класс, и желая, чтобы это присоединение, по крайней мере, проявилось торжественно, он созвал парламент 20 января 1265 г., первый, в котором можно было видеть одновременно сеньоров, рыцарей графств и горожан. Это был партийный парламент: Симон призвал в него только пять графов и восемнадцать баронов, в которых он был уверен. Зато духовенство, в большинстве своем сочувствовавшее ему, доставило двенадцать епископов, пятьдесят пять аббатов и двадцать шесть приоров. Шерифы должны были «прислать» по два рыцаря от каждого графства, избранных из «самых лояльных, честных и благоразумных», а «города Йорк, Линкольн и другие местечки (boroughs) Англии» должны были прислать по два гражданина на каждый, также тщательно просеянных.

Ни этот парламент, ни следующий, который был созван с соблюдением обычных форм, не принесли умиротворения. Роялисты не признавали протектората Симона де Монфора, и даже сам Гильберт Клер упрекал своего коллегу в высокомерии и алчности. Бароны пограничных с Уэльсом областей не оставляли оружия. Королева приготовляла во Франции отряды для вторжения в Англию. Папские посланцы запугивали духовенство. «Стражи мира» (custodes pads), учрежденные в каждом графстве, были не в силах поддержать порядок. Произведенные в последнее время исследования судебных документов показали, что Симон держался только при помощи террора и что ему не удалось получать регулярные финансовые средства. Он посылал в графства эмиссаров, которые собирали контрибуции и содействовали образованию партизанских банд. Усадьбы родственников и чиновников Генриха III подвергались систематическому разграблению то окрестным населением, то гарнизонами замков. Моряки буйной конфедерации Пяти портов сделались пиратами и наводнили Ла-Манш.