– Замирает торговля, чахнут города, – подал голос еще кто-то. – Кто же пустится в путь с караваном, если князь и барон безжалостно грабят купцов на всех дорогах! А помимо того нещадно обирают жителей деревень и горожан.

– Все это касается Франции, – снова обратил папа свой взор на представителей французского духовенства, – в других странах, в Германии, например, не наблюдаются такие возмутительные беспорядки и безбожие. Но довольно перемалывать кости франкским рыцарям, – чуть смягчив голос, оглядел он свой конклав, – не для того мы здесь собрались. Гробу Господню грозит снова оказаться в руках у неверных – вот чем надлежит отныне занять умы. Принять крест и выступить в поход против врагов Христа – первейшая задача рыцарства, возможность избежать наказания за свои грехи, ибо всем собравшимся они будут отпущены Церковью. Ради великой цели Святому престолу придется помириться с Фридрихом Барбароссой, который стремится к господству над Италией. А в отношении крестового похода мною будет составлена булла, где Святой престол призовет монархов прекратить междоусобицы и объявить семилетнее перемирие. И анафема рыцарским турнирам будет там! Буллу повезет легат, который поедет вместе с франкским духовенством.

Ни папа Григорий, ни его конклав не знали еще, что в то самое время, когда оглашалось в Латеране письмо прецептора, уже пал Иерусалим. 20 сентября Саладин осадил святой град, который некому было защищать, а 2 октября армия мусульман ворвалась в город и устремилась к храму. И не помогли молитвы королевы, монахов и священников. «Не услышал Иисус Христос ни одной из этих молитв, произнесенных у Гроба Его, – пишет сирийский франк, – ибо низость, стяжательство и разврат, царившие в городе, не позволяли мольбе дойти до слуха Господа».

«Под страшный рев, – пишет местный аббат, – ворвались мусульмане в храм Господень и провозгласили закон Магомета. Вошли они туда, где Преславная Дева Мария возложила Сына Божьего на руки блаженного Симеона, и туда, где Господь судил женщину, уличенную в прелюбодеянии. Потом, желая опозорить христиан, с громким криком и смехом они низвергли золотой крест с вершины здания и протащили его на веревках по городу». Не прибавил еще аббат, что два дня неверные прилюдно попирали крест ногами, вываливали в грязи и били палками.

После падения Иерусалима тамплиеры вместе с королевой Сибиллой и патриархом Ираклием перебрались в Антиохию, куда перенесли главную резиденцию своего ордена. Обо всем этом главный прецептор написал королю Генриху II, но письмо дойдет до него только в январе 1188 года.

Эту последнюю новость, потрясшую весь христианский мир, папе Григорию уже не довелось услышать. 17 декабря он неожиданно умер в Пизе, куда отправился для организации флота в помощь крестоносцам.

Едва весть о падении Иерусалима пришла в Европу, во всех городах раздались призывы проповедников к новому походу в Святую землю. Генрих и Филипп, два короля, два непримиримых врага, тотчас помирились и поклялись возглавить поход. Принимали крест, воодушевляясь, торопясь, рыцари всех трех королевств – французского, английского и Священной Римской империи. Однако не прошло и трех месяцев, как рыцари, что называется, «попадали с небес на землю». Их монархи на нужды похода придумали ни много ни мало как обложить воинство налогом: десятой частью его доходов и движимого имущества – «саладиновой десятиной». Иные скрепя сердце выкладывали денежки, рассчитывая возместить ущерб безудержным грабежом, и ради этого закладывали свои доходы или владения у монахов или евреев. Так, фьеф можно было заложить за цену от 50 до 10 ливров; эти деньги нужны были участнику похода на экипировку. Чтобы их добыть, знать пускалась во все тяжкие. Герцог Гуго Бургундский, например, отдал своему кредитору графство Лангрское; чтобы получить несколько сот ливров, тот же герцог освободил от обязанностей военной службы жителей Дижона.

Однако многие отказывались от грабительского, по их мнению, побора. Причина проста: денег и без того в обрез (как, впрочем, всегда), а тут еще отдавай десятую часть! И религиозный пыл поугас. Почувствовав это, нашли компромисс: тот, кто идет в поход, не платит десятину. Этаким «крестовым наемничеством» можно это назвать.

В мае король с двором возвращался с охоты по дороге из Ланьи. Венсенский лес изобиловал дичью, и у каждой охотницы сидел на руке сокол. Птица эта – символ знатности дамы.

Придворные ехали позади, в полусотне шагов, – они знали, что король любит поболтать со своими друзьями. Нынче тема одна – крестовый поход. Послушаем мнения об этом самого Филиппа и его приятелей.

– Много средств из казны утечет на организацию похода, – говорил Герен. – Что думаешь по этому поводу, Филипп? Налоги, полагаю, увеличивать не стоит, и без того ими задавлены город и деревня.

– Верну евреев, – отозвался Филипп, – велю построить для них дома. Они хорошо будут мне платить – я не стану ограничивать их барыши. В конце концов, они кредиторы, им решать. Да и денег при случае будет где занять.

– Нелегко отвоевать Гроб Господень. У Саладина огромная сила. К тому же в храме Соломона святыня мусульман – «Дом Господень», который они вернули пророку Магомету. Они будут биться до последнего за свою мечеть.

– А мы – за свою святыню!

– Но так ли? – возразил Гарт. – Не этими ли громкими словами прикрыта истинная цель похода?

Все молчали. Гарт затронул то, о чем не говорили вслух. Часть рыцарского войска предпочитала помалкивать об этом; другая просто не отдавала себе отчета в реальности. Герен и король смотрели с удивлением; Бильжо, хмыкнув, опустил голову и покрутил ус. Он понимал, что кроется за этими словами, и был согласен, но не знал, поддержать ли Гарта в том, что он сейчас скажет. Что до Робера, то он попросту размышлял над двусмысленностью фразы.

– О чем ты? – спросил король.

– Посмотрим внимательно – кто в большинстве своем стремится в этот поход? Младшие сыновья знатных семейств. Настала их пора.

– Почему же именно младшие?

– Потому что они обездолены, у них ничего нет, и они идут в далекую Палестину захватывать и грабить. Им нужны земли, замки, рабы. Они желают получить то, чем владеют их старшие братья. Но тем феод достался по наследству; эти – мечтают взять его своим мечом. Вот истинная цель похода рыцарей. Не ошибусь – плевать им на Гроб, который снова оказался в руках у сарацин. Кампания эта – всего лишь удобный предлог поправить свои дела.

– Но старшие братья, Гарт? Им отписаны земли, поместья, но они тоже идут.

– Эти одурачены отпущением грехов, которое пообещал крестоносцам папа. Иные и впрямь мечтают освободить Гроб Господень.

– Гарт, мы еще не выступили, а ты уже затянул панихиду, – сказал Герен. – Ужели и впрямь не веришь в успех похода?

– Это будет уже третий. Второй охладил многие умы. Сегодня уже пора понять: нам не победить орды мусульман. Их слишком много – десятки, сотни тысяч! К тому же, если быть честным до конца, то надо дать себе отчет, – это их земля, несмотря ни на что; европейцам делать там нечего. А святое место… паломничество – вот что требуется, если человек одержим религиозным духом.