как эта парочка переглядывалась, и не оставалось сомнений, что они души не чаяли друг в друге в этом огромном в жестоком мире.

В ответ мама лишь густо покраснела и опустила глаза.

– Тогда о чем же думать? – улыбнулась.

– Ты-ы не про-о-отив? – робко посмотрела на меня.

– Я против? – удивилась этому вопросу. – Да как я могу быть против, если ты счастлива! Я так рада за тебя! – подскочила на ноги и кинулась к ней, крепко обнимая за шею. – Мамочка, это же прекрасно! – целовала ее щеки. – Ты у меня еще такая молодая и красивая! Ты должна быть счастлива! – говорила все это и чувствовала, как щиплет глаза от подступающих слез радости.

– Спа-а-асибо, до-о–очка! – обняли меня в ответ родные руки.

Мы замерли с ней, прижимаясь друг к другу, разделяя момент радости.

– У-у-учись, ра-а-абота-ай, – говорила она. – И хо-очу, чтобы и ты лю-юбила, – чувствовала улыбку в ее голосе.

– Ты же знаешь… Я не смогу любить, – после смерти Лены тема отношений долгие годы была для меня табу.

– У тебя сво-оя су-удьба, не е-ё-о-о, – словно прочитав мои мысли, сказала мама. – У те-ебя будет ина-а-аче.

– Не знаю, мам. Мне страшно, – на душе скребли кошки.

С прошлой ночи, после нашего разговора с Державиным, я не могла найти себе место. Меня разрывало на части. Душой я рвалась к нему и хотела довериться, но голова кричала, что он снова причинит боль и обманет меня, и тогда я вовек не соберу себя по кусочкам.

– Ты давно-о-о–о одна-а, – гладила меня по голове мама.

– Что значит давно? – напряглась, чувствуя, как по горлу вниз змеей проник страх, оседая холодной тяжестью в животе.

– То-о-от па-арень, ты лю-юбила его-о?

Я медленно подняла голову, заглядывая в глаза родительницы, увидев в них только нежность и тревогу.

– Ты знала? – горло сжало и глаза заволокло пеленой слез.

В ответ мама лишь кивнула.

– Мама! – выдохнула я, упав головой к ней на колени, и неожиданно для себя зарыдала в голос, уткнувшись лицом в ее подол.

Она гладила меня по голове, успокаивая, а я не могла остановиться. Я так долго скрывала свои чувства от всего мира и так боялась поделиться переживаниями даже с самым близким человеком, что скорлупа, под которой в которой я спряталась, мгновенно треснула, осыпаясь трухой.

Оказывается, мама все это время прекрасно видела, что со мной происходило, и ни словом не упрекнула. Но и сейчас я не смогла ей рассказать обо всем, что было между мной и Державиным. Как умолчала и про его повторное появление в моей жизни.

Успокоившись, я привела себя в порядок и поехала на работу. С грустью взглянула на свою малышку, так и стоящую на парковке, и поплелась к остановке. Прошлой ночью я попросила Петю дать мне время все обдумать и разобраться со своими чувствами.

И он услышал меня. Не стал давить. Проводил домой, только нежно поцеловав в губы.

Приближаясь к отелю, я испытывала тревогу. Я волновалась перед встречей с блондином, мысленно прокручивала варианты событий. Но так и не могла решиться на что-то.

Даже щебет девчонок в комнате для горничных не помогал отвлечься от тяжелых мыслей. И когда, отправляясь на свой этаж с тележкой для уборки, я наткнулась на хмурого Сергея, никак не ожидала того, что последует далее.

– Пройдем со мной к управляющему, – позвал он меня, кивнув в сторону кабинетов начальства.

– Сейчас? – удивленно смотрела на администратора.

– Да, Наташ, – согнул руку в локте. поднимая к лицу и посмотрев на часы, выглянувшие из-под задранного пиджака.

– Хорошо, – семенила за парнем. – Что-то случилось? – но Серёжа проигнорировал мой вопрос.

Мы остановились у кабинета с золотой табличкой с именем управляющего. Сергей постучал в дверь:

– Можно? – видимо, получив ответ, повернулся ко мне. – Иди, – с каким-то сожалением посмотрел на меня.

Я оставила тележку в коридоре и шагнула через порог, замерев на месте.

В кресле управляющего сидела та самая блондинка, что я встретила накануне в кабинете шефа.

– Ну здравствуй, Наталья, – смотрела на меня свысока девушка, поставив локти на подлокотники и соединив пальцы домиком. – Похоже, нам есть что обсудить.

Глава 93

Ната

– Проходи, садись, – кивнула она на кресло напротив себя.

Глупо было делать вид, будто я не понимаю, кто она такая. Хотя будь на моем месте кто-то более сообразительный и гибкий, то притворился, что не знает эту девушку и то, о чем она собиралась говорить, тоже не осознает.

Но я сделала так, как меня просили. Я прошла к указанному месту и, не прерывая зрительного контакта с блондинкой, опустилась в кресло.

– Ты, наверное, понимаешь, для чего я тебя пригласила? – она изучала меня взором, рассматривая как экспонат.

– Нет, – откинулась я на спинку, сложив руки на подлокотники.

– Ты знаешь, кто я такая? – продолжала она пристально смотреть меня.

– Только догадываюсь.

– Меня зовут Киара Макеева, и мой отец владеет крупной сетью ресторанов, расположенных по всему миру, – пафосно заявила она. – Но ты можешь называть меня Кирой, если тебе так будет удобнее.

– Кира? – усмехнулась, глядя на нее.

– Да, – заметно напряглась блондинка. – Я сказала что-то смешное?

Но я лишь прикусила нижнюю губу, сдерживая смешок. Надо же, какая ирония. Девушка с созвучным именем с той, кто развел нас с Державиным в разные стороны, продолжила начинание своей предшественницы.

– Нет, просто вы напомнили мне одну старую знакомую.

На лице девушки застыло недоумение. А затем она поморщилась, будто под нос ей подсунули кислоту.

– Давай на “ты”, – пересилив себя, сказала она.

– Давай, – пристально смотрела в ее карие глаза.

К собственному удивлению, меня не напрягала сложившаяся ситуация и тем более не выбила из равновесия, скорее забавляла. Для меня по-прежнему казалось диким то, на что девушки способны ради удержания мужчин, не разделяющих их чувства.

– Я знаю, что ты тесно знакома с моим женихом, – говорила она надменно, задрав подбородок еще выше. – Давно, – добавила девушка. – По какой-то причине Пит застрял в том времени, когда вы были близки, и считает, что до сих пор питает к тебе нежные чувства. Но давай будем честны, – давила меня взглядом. – Все мы взрослые люди и понимаем, что за столько лет никакие чувства не могли сохраниться. То, что он принимает за любовь, не более чем ностальгия и навязанное им самим чувство вины.

Слушая ее, я ощущала, что слова девушки достигли цели. Ведь именно об этом я думала, именно этого опасалась. Боялась, что все, о чем блондин говорил мне, пусть реально в моменте, но рассеется, как только мы начнем