– Это мой самый счастливый день за долгие годы, – говорил он, а мне было стыдно признаться, что я чувствовала все то же самое.

В это мгновение, в его объятиях, когда по телу растеклась нега, я понимала, что не помнила себя счастливее. И так хотелось, чтобы этот вечер и ночь не кончались.

– Да ладно, Державин, – улыбнулась я. – Ты, наверное всем так говоришь. Иначе почему за тобой таскаются девушки толпами.

– Дурочка, – слышала улыбку в его голосе, и он еще сильнее прижал меня к себе.

– Никому никогда не говорил такого. Потому что чувствовал только с тобой.

И я поверила ему. Столько трепета и нежности в его прикосновениях, что невозможно такое сыграть.

– Тебе, наверное, все поклонники твои такое говорят? – внезапно спросил он, и мне послышалась ревность в его голосе.

– Нет никаких поклонников, – чувствовала, как покраснело лицо и все тело. – И не было, – призналась в том, что собиралась оставить в тайне.

– То есть как? – Петя чуть отпрянул от меня, чтобы посмотреть мне в глаза. – Неужели ты ни с кем не встречалась на протяжении всего этого времени? – он был в смятении, а мне вдруг стало стыдно, что я так и не смогла жить полноценно и не построила ни с кем отношений, в то время как вокруг Державина кипели страсти.

– Так получилось, – отвела взгляд в сторону, не жаля отвечать.

Несколько мгновений Петя молчал, а затем поднял мое лицо на себя и впился мне в губы, целуя осторожно и трепетно.

– Ната, – выдохнул он. – Ты не представляешь, что это для меня значит!

– Очередной повод для гордости? – хмыкнула, пряча свою уязвимость за колючками.

– И это тоже, не буду скрывать.

Во рту разлилась горечь, и я опустила взор.

– Но ты не представляешь каково это осознавать, что ты была, есть и будешь всецело моя. У меня от одной мысли об этом распирает так сильно в груди, что хочется кричать о том, как сильно я тебя люблю.

– Любишь? – вздрогнула как от удара током, встретившись с ним взглядом.

– Всегда любил только тебя, – смотрел на меня серьезно. И я не увидела во взгляде ни намека на веселость.

Я молчала, не решаясь ответить тем же, а он и не ждал ответа. Снова поцеловал меня.

– Боюсь проснуться, – шептал он.

– Разве ты спишь?

– Похоже на то, – улыбался он. – И если это сон, то пусть он длится вечность.

А потом мы снова любили друг друга. Всю ночь напролет. И я надеялась, что утро никогда не наступит.

Но оно вторглось в наш хрупкий мирок, и меня накрыло отчаянием неизбежности того, что должно случиться, омрачая последние совместные часы.

Глава 96

Пётр

– Мне пора, – Мотылек положила руку на дверцу, уже собираясь нажать ручку и выйти.

– Стой! – положил ладонь ей на затылок и притянул к себе, впиваясь в сладкий рот, опухший от поцелуев.

Целовал и не мог насытиться. Мне было мало ночи. Мало продолжения утром, мало ее. И всегда будет мало.

Чувствовал тонкие пальцы у себя на шее, и хотелось, чтобы они снова царапали мою кожу, впивались в плечи, и гладили без остановки.

– Петь, я опоздаю, – отстранилась Ната, смотря на меня осоловелым взглядом и облизывая губы, тем самым добивая меня.

– Блядь, Наташ. У меня и так не падает рядом с тобой, а если ты будешь продолжать облизывать губы, то, боюсь, с работы нам придется уволиться.

Она как-то резко побледнела, опуская взгляд.

– Прости, – и снова я ощутил этот внезапный холод и пропасть, что она воздвигла между нами.

Прошлой ночью этого не было. Она отпустила себя, показав наконец-то мне свои искренние чувства. И я не хотел, чтобы она снова отдалялась.

– Да ладно, малыш, – улыбнулся, опустив руку с ее затылка на шею и осторожно сжимая ее, довольно отмечая, как закатываются в удовольствии глаза Молениной.

– Пойду, – снова произнесла она, нажимая на ручку.

Еще не готовый к тому, чтобы ее отпустить, выбежал из тачки, обегая ее и открыв ее дверь, поймал Натку за руку и снова прижал ее к дверце машины, всасывая нежные губки, которых мне всегда будет мало.

Положил руки ей на талию и вел ими вверх, сжимая сочную грудь, и ниже к бедрам, не упуская возможности смять упругие ягодицы.

Наташа не пыталась меня оттолкнуть и не твердила, что ей пора. Она обняла меня за шею и вжалась грудью в мой торс, сплетаясь со мной языками и обмениваясь вкусами так, что член еще сильнее заныл, упираясь натертой головкой в ширинку. Мне оставалось только выть от того, как сильно хотел ее. Мою. Одну. Единственную.

Сам остановился, понимая, еще немного, и пошлю все к чертям и затолкаю Нату в машину и отвезу домой. Мысль о том, чтобы запереться с Мотыльком в квартире на месяц, манила меня и не давала покоя.

– Теперь точно пойду, – тяжело дышала она, смотря мне куда-то в район шеи.

– Дождусь тебя вечером, – держал ее в объятиях, не готовый прощаться.

– Не получится. Я сегодня в ночную, – робко улыбнулась Наташа, подняв взгляд. И я утонул в сочной колдовской зелени ее глаз.

– Чёрт! Почему раньше не сказала?

– К слову не пришлось, – пожала она плечами.

– Значит, завтра я тебя похищаю.

Снова притянул к себе и поцеловал без языка, стараясь запечатлеть этот момент, чтобы он согревал меня весь день.

– А теперь пошли, – приобняв Моленину, направился в сторону отеля.

Работа шла легко, несмотря на то, что я все время думал о том, где Натка и чем занята. Планировал то, как удивлю ее вечером, оставшись на ночь в отеле. Представлял, как накормлю ее вкусным ужином, а затем мы поднимемся с ней в номер, чтобы любить друг друга. И если появится необходимость ей идти работать, то пойду вместе с ней. Так легко и радостно на душе было, что даже сообщение от Киры не смогло меня сбить с настроя.

Мне предстояло решить еще массу проблем. И я готовился к встрече с отцом бывшей невесты, чтобы найти компромисс. Но пока он меня игнорировал. Не реагировал на мои предложения поговорить.

Зато его дочь с самого утра активизировалась, написывая мне сообщения. И если Макеев продолжит и дальше молча готовить план расправы со мной, то придется добираться до него через мою бывшую.

Чтобы Наташа не скучала, отправил ей небольшой подарочек в виде пирожного-суфле в форме сердца. Хотел, чтобы моя девочка улыбалась, думая обо мне. А еще