Только теперь, когда она поймала мой взгляд, в ее взоре начало что-то проясняться.

Она замерла, тяжело дыша и неотрывно смотря на меня.

– Тебе лучше сесть, – кивнул на кресло.

– Петя, ты меня пугаешь, – побледнела девушка, с лица которой сошла краска. – Что случилось?

– Сядь! – дождался, когда она сядет, и опустился во второе кресло, взяв ее за руки и смотря в глаза.

– Что такое? – нервничала блондинка.

– Кир, – сделал глубокий вдох. – Ты помнишь, на каких условиях мы заключили помолвку?

– Да, – кивнула она.

– Повтори их.

– Мы не ждем эксклюзивности друг от друга, не препятствуем отношениями на стороне и предстоящий брак только взаимовыгодная сделка, – дрожащими губами говорила она. – У тебя кто-то есть, да? – голос дрогнул. – Ну я же не против. Развлекайся с кем хочешь, когда я уеду. Но пока я здесь, не отталкивай меня. Папе это не понравится.

– Кир, все изменилось, – старался говорить как можно мягче.

– Что изменилось, Пит?

– Я хочу расторгнуть помолвку.

– Но это невозможно. Папа тогда расторгнет сделку, – начала переходить на истеричные нотки Кира.

– Я это понимаю. Но я не могу на тебе жениться…

– Почему?

– Помнишь, я рассказывал тебе о том, что любил только раз? – мы обсуждали с Кирой вопрос чувств и я сразу обозначил, что не смогу полюбить ее, потому что до сих пор не смог забыть первую любовь. Кира восприняла это как вызов и согласилась с тем, что не претендует на мою любовь и ей достаточно будет статуса моей жены.

– Да, – улыбнулась она. – И я сказала, что любовь это не главное. Ты согласился…

– Я был не прав, – смотрел ей в глаза.

– Ты… – ее голос дрогнул. – Встретил кого-то?

– Да. Я встретил ту, кого никогда не забывал.

– Но…

– С ней не будет “но”. В моей жизни, как и в моем сердце, есть место только для одной женщины, Киара. И это не ты.

Покидая мой кабинет в слезах и совершенно дезориентированная, Кира не дождалась вечера и огорошила отца новостью.

Я не ожидал, что разговор с ним будет легким, как не ожидал, что он проглотит это оскорбление и просто расторгнет сделку. Оставалось лишь гадать, сколько у меня осталось времени, чтобы подстелить себе соломки, но прежде всего убедить Наташу, что ради нее я готов на все.

Глава 88

Ната

– Наташа, – услышала, выйдя из комнаты для горничных.

Сердцебиение участилось, и меня кинуло в жар. Первой реакцией было бежать. Но затем я вспомнила ту блондинку, что кинулась к мажору на шею сразу после нашего обеда, и взяла себя в руки. Мне стало смешно, что я на какое-то мгновение решила, будто Державин мог действительно измениться и раскаивался в том, как обошелся со мной восемь лет назад.

Ведь отрицать очевидно бесполезно. Он кирпичик за кирпичиком разрушал стену, выстроенную между нами. Еще немного, и она пала бы под его напором.

Но, как показала практика, ничего не изменилось. Ни в его взглядах на жизнь, не в моем отношении к нему. Как я была слепа и сама охотно заблуждалась насчет мажора, так все и осталось.

– Нат, – услышала его шаги за спиной и, набрав в грудь побольше воздуха, обернулась.

Петя стоял мрачной тенью, засунув руки в карманы джинсов, и молча смотрел на меня темным, тяжелым взглядом. Он явно не знал, что сказать. Впрочем, говорить тут было нечего. Я все прекрасно видела своими глазами.

Та девушка явно имела право так вешаться на его шею. Пара, которая была с ней, также знали о ее праве и явно ожидали именно такой встречи с Державиным.

И все эти игры с признанием в любви и попыткой возобновить отношения остались на том же уровне, что были восемь лет назад. Державин хотел меня вернуть, чтобы потешить свое самолюбие. Никаких реальных чувств он ко мне не испытывал.

– Зачем ты пришел, Петь? – усмехнулась, посмотрев ему прямо в глаза. – Игры закончились. Хватит. Мало тебе было разрушить мою жизнь один раз, ты решил окончательно уничтожить меня?

Грудь разрывало от обиды, боли неразделенных чувств и глупых надежд. Как бы я ни сопротивлялась, но я хотела верить в его искренность, в то, что и его чувства были настоящими.

– Не было игр, Нат, – сделал шаг ко мне, возвышаясь надо мной могучей скалой. – Каждое мое слово гребаная правда! Каждое. Слово, – рубил слова с какой-то особой горячностью. И от того, как он это произносил, внутри все сжималось.

– Да, Петь, – усмехнулась. – Я заметила это сегодня по тому, как ты встретил ту девушку. Именно потому что все слова оказались правдой, ты так испугался, увидев ее, и не смог отстранить, когда она целовала тебя, – эта картинка останется выжженой у меня на роговице глаза, как и то чертово видео, что до сих пор снилось мне в кошмарах.

Говорила ему все это, а у самой все нутро разрывало от боли. Но лучше прожить эту муку сейчас. Оторвать проклятый пластырь разом вместе с кожей, оставляя огромную рану. И, глядя на нее, больше никогда не возвращаться к тому, что было.

– Выглядело все и вправду дерьмово, – проговорил хрипло.

– Правда? Ну хоть это не отрицаешь, – ощутила, как глаза наполнились влагой.

– Давай поговорим где-то в другом месте, – он оглянулся на дверь помещения для горничных.

– Что так? Стесняешься? Не хочешь предстать мерзавцем и лицемером перед своими поклонницами? – слухи о том, что на самом деле шеф несвободен, очень быстро разойдутся по отелю. И после этого он вряд ли сможет найти здесь союзников, желающих помочь ему заполучить глупую горничную.

– Наташ, просто давай поговорим. Я все объясню.

– Кажется, мы уже это проходили, – рассмеялась. – И знаешь, я рада, что все сложилось именно так и ты открыл мне глаза на свое истинное отношение.

– Не гони горячку, – смотрел на меня, не разрывая зрительного контакта. – Ты же понимаешь, что все эти гребаные восемь лет я считал, что ты замужем! Более того, замуж ты собиралась, параллельно встречаясь со мной! И что я должен был делать, Нат? Что? – видела как его лицо исказила боль. – Я просто пытался выжить, понимая, что больше никого и никогда не смогу любить, потому что ты убила меня своим побегом. Но когда я узнал, что, оказывается, ты вышла замуж, это просто меня уничтожило! Так кто из нас двоих лгал? – Державин поморщился, будто ему действительно больно вспоминать это. – Я же ждал, идиот, что ты объявишься. Скажешь, что любишь меня и никто другой тебе не