– Понимаю, – согласился Арни, но это его явно не смущало. – Я достаточно хорошо это понимаю, чтобы найти выход из положения. Разве этот парень, Карл Юнг, – разве ему не удалось давным–давно расшифровать язык шизофреников?

– Да, – ответил Глоб, – несколько десятилетий назад Юнгу удалось разгадать индивидуальную лексику шизофреников. Но при детском аутизме, которым страдает Манфред, отсутствует вообще какой бы то ни было язык, по крайней мере в вербальном смысле. Возможно, мальчик переполнен личными индивидуальными переживаниями, но они не выражаются в словах.

– Черт, – выругался Арни.

Женщина бросила на него укоризненный взгляд.

– Серьезная проблема, – объяснил ей Арни. – Надо как–то заставить этих несчастных аутичных детишек общаться с нами и рассказывать нам о том, что им известно, не правда ли, док?

– Да, – откликнулся Глоб.

– Теперь этот Манфред – сирота, – продолжил Арни.

– Ну, у него еще есть мать, – заметил Глоб.

– Но они не настолько беспокоились о своем ребенке, чтобы забрать его домой, – возбужденно отмахнулся Арни, – предпочли сплавить мальчонку в лагерь. Черт, я вытащу его оттуда и возьму сюда. А ты, Джек, сконструируешь прибор, который нам поможет понимать его, улавливаешь?

– Не знаю, что и сказать, – подумав, рассмеялся Джек.

– Уверен, ты справишься. Черт, да тебе это будет раз плюнуть, учитывая, что ты сам шизофреник.

– Ах вот как? – заинтересованно повернулся к Болену доктор Глоб. Автоматически он уже отметил про себя его напряженный позвоночник, ригидность мускулатуры, не говоря уже об общем астеническом телосложении. – Похоже, вы гигантскими шагами движетесь к выздоровлению.

Болен поднял голову, и взгляды их встретились.

– Я совершенно здоров. И уже давно. – На его лице застыло неестественное выражение.

«От этого еще никому не удавалось окончательно выздороветь», – заметил про себя Глоб, хотя вслух ничего подобного не сказал. Вместо этого он предпочел вернуться к основной теме:

– Возможно, Арни прав, и вы сумеете вступить в эмпатическую связь с аутичным ребенком. Здесь–то и заключена основная сложность, так как аутичные субъекты не осуществляют наших ролевых функций и воспринимают мир иначе, чем мы. А поскольку мы тоже не можем их понять, нас разделяет бездна.

– Построй мост через эту бездну, Джек! – воскликнул Арни и хлопнул Болена по спине. – Вот твоя работа, я включаю тебя в свой штат.

Глоба переполнила зависть. Чтобы скрыть ее, он опустил голову и уставился в стакан. Однако женщина уже обратила внимание на его переживания и улыбнулась ему. Впрочем, доктор не ответил ей.

Глядя на доктора Глоба, сидевшего напротив, Джек Болен ощутил, как постепенно видоизменяется его восприятие и рассеивается внимание – как раз то, чего он больше всего боялся. Именно с этого все началось в кабинете заведующего кадрами в «Короне», и с тех пор это ощущение не покидало его, грозя проявиться в любую минуту.

Сейчас он видел психиатра в абсолютном приближении к реальности: не как человека из кожи и плоти, а как механизм, собранный из проводов и переключателей. Плоть таяла и обретала прозрачность, за ней проступали механические устройства. Пытаясь скрыть свое состояние, Джек сжал стакан, продолжая прислушиваться к разговору и время от времени кивать. Ни Глоб, ни Арни ничего не замечали.

Зато женщина обратила внимание.

– Вам нехорошо? – перегнувшись через стол, тихо спросила она Джека.

Он покачал головой, пытаясь дать ей понять, что с ним все в порядке.

– Давайте оставим их, – шепотом продолжила женщина. – Мне они тоже надоели… Мы с Джеком оставим вас наедине, – громко сообщила она Арни. – Идемте.

Она дотронулась до плеча мастера и встала. Он почувствовал прикосновение ее легких сильных пальцев и тоже поднялся.

– Не исчезайте надолго – заметил Арни и вернулся к беседе с Глобом.

– Спасибо – поблагодарил Джек женщину, когда они шли по проходу между столами к выходу.

– Вы обратили внимание, какая его охватила зависть, когда Арни сказал, что берет вас на работу? – спросила Дорин.

– Нет. Вы имеете в виду Глоба?.. Со мной такое бывает, – извиняющимся тоном продолжил Джек. – Что–то с глазами – наверное, астигматизм. В результате напряжения.

– Хотите посидеть в баре? – предложила Дорин. – Или выйдем на улицу?

– На улицу, – ответил Джек.

Они остановились на мосту. В воде, смутно мерцая, скользили рыбы, казавшиеся полуреальными существами, – здесь, на Марсе, они были настоящим раритетом. Они казались чудом, и Джек с Дорин, ощущая это, не могли оторвать от них глаз. Оба чувствовали, что думают об одном и том же, и знали, что не обязательно говорить об этом вслух.

– Как хорошо здесь, – наконец промолвила Дорин.

– Да.

– В разное время, так или иначе, все были знакомы с каким–нибудь шизофреником, – заметила Дорин, – если, конечно, сами не болели. У меня страдал шизофренией младший брат, еще там, Дома.

– Со мной все будет хорошо, – откликнулся Джек. – Со мной уже все в порядке.

– Нет, – покачала головой Дорин.

– Нет, – согласился он, – но что я могу поделать? Вы же сами сказали: шизофреник навсегда останется шизофреником. – Он замолчал, устремив взгляд на бледную, плавно передвигавшуюся рыбу.

– Арни о вас очень высокого мнения, – заметила Дорин. – Он действительно обладает способностью правильно судить о людях. И уже понял, что Глоб отчаянно жаждет продаться и пролезть в штат. Кажется, психиатрией теперь прилично не заработаешь, в отличие от старых времен. Слишком многие ею занимаются. У нас в поселении двадцать психиатров, а толку никакого. А ваше состояние… не явилось препятствием, когда вы получали разрешение на эмиграцию?

– Пожалуйста, мне бы не хотелось говорить об этом, – ответил Джек.

– Давайте погуляем – предложила Дорин.

Они шли по улицам мимо магазинов, большинство из которых было закрыто в этот день.

– А что вы вдруг увидели, когда смотрели на доктора Глоба там, за столом? – спросила женщина.

– Ничего, – ответил Джек.

– Вы и об этом предпочитаете не говорить?

– Пожалуй.

– Думаете, если скажете мне, положение может ухудшиться?

– Скорее, не положение, а то, что внутри меня.

– Откуда вы знаете, что причина внутри? Может, дело в вашем зрении, искажающем действительность?.. Я всегда изо всех сил пыталась понять то, что видел и слышал мой брат Клей. Он не мог сам это выразить. Я чувствовала, что он живет в совершенно ином мире. Клей покончил жизнь самоубийством, так же как Стайнер. – Она остановилась у газетного стенда и принялась читать заметку на первой странице о Норберте Стайнере. – Экзистенциальные психиатры считают, что не надо им мешать сводить счеты с жизнью, мол, для них это единственный выход… когда видения становятся непереносимо ужасными.