Указал он рукой на худощавого, среднего роста бородатого мужчину, одетого вполне себе официально: пиджак, жилетка под ним, белоснежная рубашка с воротником стойкой, перевязанным не галстуком, а какой-то лентой.

— Гер Кауэр, — представил он второго, ростом чуть ниже первого, но более крепкого телом, и если бы не густые бакенбарды на лице, то еще и моложе своего партнера выглядел бы. Хотя не факт, того борода тоже прилично старит.

Одет аналогично своему партнеру, только пиджак не распахнут, а на все пуговицы застегнут, ну и вместо ленты на шее платок повязан был.

— Здравствуйте, молодой человек, — с хорошо слышимым акцентом заговорил Альбрехт, в то время как Кауэр меня просто с интересом рассматривал, пока я присаживался в предложенное мне кресло.

Ну и да, Альбрехт имеет право меня так называть, хоть они и сами еще не старики, не уверен, что сорок лет им есть, оба молодые, в самом расцвете сил находятся. По сравнению с ними я действительно молодой, здешнему телу восемнадцать лет в марте следующего года только исполнится, что чуть ли не крупными буквами на лице у меня написано. Глянешь, не ошибешься — малолетка. Хотя, если брать усвоенный мной жизненный опыт, про Егора не говорю, там того опыта, а вот Георгий Ковач немалым багажом знаний со мной поделился, то уже я этим двум, пусть не в дедушки, но в папы точно буду годиться.

— Мы навели справки, — взгляд Альбрехта мельком скользнул на, мне непредставленного, усатого, но лысого корейца, что с бесстрастным выражением на лице стоял в углу, но уловив взгляд хозяина, слегка поклонился ему. — Так вот, солдаты, вас во Владивосток сопровождавшие, подтвердили, что некого Егора Овича действительно оговорили. Настоящий убийца подпоручика Буковского всем известен, как известно и за что именно его убили, но арестовали вас.

Вот на что ушло то время у них, которое я в одиночестве провел, быстро немцы мои слова проверили.

— Кстати, они уверены, что вы в местной тюрьме сидите, как и все остальные, похоже, тоже, так как информации о вашем побеге еще нет.

Думал примется расспрашивать, как мне сбежать удалось, но нет, это он меня просто уведомил, как и еще кое о чем:

— Подтвердились и ваши слова о купце Варханове, наш сотрудник Степан его приказчику будучи выпившим проговорился о прошлой сделке. Но это было в первый и последний раз, больше он никому о наших с вами делах не поведает.

А вот это уже заявка, я оценил его слова, вернее — откровенность, видимо вскоре найдут этого Степана, прирезанного где-нибудь в подворотне. Бывает. Уловил и намек, теперь они ждут, что я угомоню Варханова, раз столь громкие слова говорил, обещаниями бросался, что купчина этот больше никому, и им особенно, не доставит беспокойства. После чего, скорее всего, они и примут окончательное решение: стоит с нашей семьей дальше сотрудничать или нет.

В очередной раз приятно ошибся в их отношении.

— Но мы с вами не об этом хотели поговорить…

— Вы в разговоре с Адалардом, — пока Альбрехт взял паузу, заговорил Кауэр, назвав Датзера по имени, — сказали, что если в будущем мы захотим получать ваш товар, то должны выполнить некие условия.

— Позаботиться о конфиденциальности сделок, — не стал я брать на себя лишнего, повторил именно то, что Датзеру не так давно говорил.

А уж что они там поняли для себя, так это их проблемы, ну и Степана, которому стоило бы поменьше языком трепать.

— Ja[3], именно это я и хотел услышать, — энергично кивнул Кауэр.

Ну вот, опять, я с трудом сохранил невозмутимое выражение лица.

Что он, что Альбрехт, оба по-русски говорят достаточно хорошо, словарного запаса хватает, но вот этот их акцент и несколько отрывистая речь… виноват пласт памяти Георгия Ковача и те фильмы, которые он в детстве смотрел: «Млеко, курка, яйки, шнапс, бабка!» — именно это и вспоминалось мне во время их речи. И, главное, когда Датзер коверкал язык в начале нашего знакомства, смешно почему-то не было, а тут вот воображение разыгралось не ко времени, отчего я чуть не улыбнулся в который уже раз, невзирая на серьезный разговор.

Это был бы конфуз, так что я снова воображение подключив, одел немецких купцов в фашистскую форму… только Датзер в ней естественно смотрелся бы, белобрысая бестия, остальные двое на русских бородатых партизан внешним видом больше похожи. Как ни странно, помогло воображение, меня попустило и больше глупо улыбаться не тянуло.

— Мы так поняли, — продолжал тем временем Кауэр, — когда вы переберетесь на новое место жительства, то собираетесь возобновить производство ткани…

Ха, думал про вино речь пойдет, а он про ткань, видимо очень она их женам понравилась, раз именно на ней акцент сделан.

— … и, невзирая на некие недоразумения, не против продолжить сотрудничество с нами?

— Да, — теперь мне пришлось кивать. — Эту и еще кое-какую продукцию мы в любом случае будем производить, так как и сами в ней нуждаемся. Ну а излишки пустим на продажу. Если же они будут хорошо продаваться, то со временем можно будет и увеличить количество и ассортимент товара. Само собой я не вижу смысла искать других людей для его сбыта, в этом отношении вы нас полностью устраиваете. Господин Датзер нас не подвел, скрупулезно и в срок выполнив наш заказ, который в итоге нашу жизнь и спас, — погладил я шрам на голове. — Ну а недоразумения… недоразумения случаются, куда уж от них деться. Главное, чтобы не часто и не кардинально, остальное можно пережить и урок усвоить.

Смотрю, произвел я впечатление на них своей речью. И если Датзер ко мне уже немного привык, то вот Альбрехт и Куаэр, переглянувшись между собой, смотрели на меня с немалым таким удивлением. Не ожидали они от только что из тайги выбравшегося, да еще и мальчонки, таких умных и сложных слов услышать. Тут не церковной школой, которой, кстати, в нашем краю пока нет, образованием повыше от меня веет. Чего я и не скрываю, смысла в этом уже не вижу,