Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Дело в том, господин Датзер, что наша семья вынуждена будет покинуть эти края, так как жить нам здесь стало небезопасно. И именно поэтому мы не сможем поставлять вам товар.
Немца снова заклинило, смотрит на меня непонимающе. Только что я говорил, что решу вопрос, и тут же — жить нам здесь стало небезопасно.
— Вопрос с… — запнулся я, чуть фамилию купца Варханова не назвав, — третьими лицами я решу, тут вы можете не переживать на этот счет. Мы не из-за этого вынуждены будем уехать, все дело в том, что у нас возник конфликт с властями.
А вот теперь немчура насторожился, каким бы эксклюзивом ни был наш товар, с властями напряги им уж точно не нужны.
— Меня арестовали из-за оговора, будто бы я офицера убил. Это неправда, — поспешил я успокоить Датзера, а то очень уж широко у него глаза расширились от… не удивления — чуть ли не паника немца накрыла, ведь это он нам оружие продал, вот мысли его сразу в плохую сторону и скакнули. — Как и сказал — это оговор недоброжелателей нашей семьи. Можете не сомневаться, у любого в Никольском спросите, кто там кого и за что убил, вам скажут, так как секретом это ни для кого не является. Правда… — запнулся я, так как не поворачивался у меня язык Потапа Гаврилова убийцей назвать. — … тех, кто стрелял в офицера, задержать не удалось, они в тайгу ушли и в ней схоронились. Но виновник властям нужен… хочу уточнить — арестованный виновник, так как семья у офицера того непростая и нужно хоть кого-то им предоставить. Вот и решили отдельные личности с семейством Овичей счеты свести. Вполне удачно, стоит признать, меня арестовали и без суда и следствия, сначала у нас там в арестантском сарае продержали, а потом и сюда к вам переправили. И, вроде должны еще дальше были отправить, сначала в Николаевск-на-Амуре, а оттуда, скорей всего, прямиком на Сахалин.
— А как тогда… — в очередной раз взявший себя в руки Датзер, развел эти самые руки в стороны, всем своим видом вопрошая: если я арестован, то как тогда здесь нахожусь.
— Мне не понравились предоставленные апартаменты в тюремном доме — грязно, вонюче, сплошная антисанитария. Не понравился и народ, там уже присутствующий, — изобразив скучающий беззаботный вид, пожал я плечами. — Я решил там не оставаться и покинул столь неприятное мне общество.
С трудом удалось сдержаться и не рассмеяться, в который уже раз сломал я немца: сидит, глаза вытаращив, на меня, как не знаю на кого смотрит.
— Вы сбежали? — задав вопрос, глаза Датзера в сторону двери метнулись, опасается, наверное, что сейчас на пороге мои преследователи появятся.
— Ну, можно и так сказать, хотя я не бежал, просто ушел и первым делом к вам пришел, предупредить. Свой заказ я не отменяю, — еще не хватало от столь необходимого мне нефрита отказываться. — Готов прямо сейчас в полном объеме внести стопроцентную предоплату, если, конечно, уже известна цена на нужный мне товар. Весной же, перед тем как покинуть эти земли, я пришлю к вам людей, они этот мой заказ и заберут.
Датзер, откинувшись спиной на спинку стула, прикрыл глаза и помассировал пальцами виски, глубоко задумался. Добавил я ему головной боли.
— Мне надо посоветоваться с герром Альбрехтом и герром Кауром, герр Ович, — спустя какое-то время, открыв глаза, проговорил немец. — Не поставив их в известность, я сейчас не могу вам ничего обещать.
Я кивнул согласно, тут да, дело серьезное, вполне можно заиметь проблемы с властями, так что… Датзер решил головной болью с хозяевами своими поделиться.
— Хорошо, что они оба сейчас здесь присутствует, — посмотрел он на потолок, намекая на второй этаж этого дома. — Уверяю вас, много времени это не займет, и если вы согласитесь подождать здесь, то вскоре мы продолжим наш разговор.
Я, конечно же, согласился, так как мгновение назад уже было подумал, что не получилось у меня за один раз решить тот вопрос, на который очень рассчитывал, соблазняя Датзера и его хозяев «Абалейским медом» и другими своими товарами. Но, похоже, еще не все потеряно, наживку они все же заглотили, посмотрим, что дальше будет.
А дальше господа Альбрехт и Кауэр доказали, что не по воле случая они столь успешными предпринимателями стали, и в будущем, в этом я уверился, они станут еще успешнее.
Глава 21
В кабинете около двух часов пришлось в одиночестве просидеть, но про меня не забыли, небольшого росточка и стройная как статуэтка, одетая в европейское платье молодая кореянка принесла поднос с легким перекусом. Бросая на меня любопытные взгляды, шустро расставила тарелки на столе…
— Мащиткэ дысэе[1], — чуть склонила она голову.
— Камса хамнида[2], — автоматом ответил я на том же языке, благо было от кого нахвататься, с такими-то соседями.
Ох как кореянка удивилась, чуть не споткнулась, так как уже сделала шаг в сторону выхода. Зато на прощание я еще и душевной искренней улыбки удостоился. Как много позже узнал, это была молодая жена Генриха Кауэра Кюрин, захотелось ей тогда на меня посмотреть и она, забрав поднос у служанки, сама его мне принесла.
Так что я не скучал, сначала перекусил, чем угостили, потом думы думал, благо было о чем. Ну и не переживал ни разу из-за столь долгой паузы, понимал, что немцам нужно многое обсудить и принять решение, продолжать сотрудничество с нашей семьей или нет. О том, что они могут меня сдать властям, не знаю почему, но был уверен, что этого не случится.
Ну а когда меня все же позвали наверх, выяснилось, что они не только разговоры разговаривали.
— Позвольте представить вам — герр Ович, — Датзер сначала меня присутствующим в комнате мужчинам представил, ну а потом и их мне.
