class="p1">Я немного испугалась; тот, кто бросил это заклинание, явно уже понял, основываясь на слухах о произошедшем в саду, что агрессивные заклинания против меня бессильны, зато нейтральные попадут прямо в цель. Маги могли найти какую-нибудь лазейку. Вежливость шанхайцев меня не радовала, скорее наоборот: если волшебники решили, что я человек, с которым стоит быть вежливым в данных обстоятельствах, значит, они сочли меня крайне опасной.

Но с другой стороны, они хотя бы хотели со мной поговорить. И я не видела на нью-йоркской стороне ни Лизель, ни Элфи, ни даже сэра Ричарда. Единственным, кого я знала, был Кристофер Мартел, который не питал ко мне теплых чувств и мог искренне полагать, что вправе любой ценой привлечь меня к осуществлению собственных дурацких целей. Он втянул в эту историю весь свой анклав по единственной причине – чтобы не утратить власти.

– Ладно, – мрачно сказала я. – Я иду…

И мои слова оборвались громким визгом: я понеслась через всю пещеру, в шатер, откуда прилетело вежливое заклинание. Я даже не пошатнулась: оно остановило меня и одновременно поддержало со всех сторон, словно не я двигалась, а земля катилась под ногами, чтобы доставить меня в нужное место.

Прямо за моей спиной стояло кресло, красивое, резное, с ножками в виде аистов, а другое, точно такое же, – напротив. Очевидно, оба поставили намеренно в ожидании моего визита, но второе пока пустовало. В шатре никого не было, кроме двух боевых магов в плотных шелковых одеяниях; в руках они держали нечто похожее на пулеметы. При моем появлении они и бровью не повели. Странная штука, похожая на жаровню, стояла посреди шатра, между креслами – я не сразу поняла, что она удерживает заклинание. В норме держатель – штучка размером с кулон, а эта была величиной с большой гриль, и в ней лежали рдеющие угли размером с кулак. Каждый из них представлял собой отдельное заклинание, ждущее своей очереди.

Одно из них как раз догорело и рассыпалось белым пеплом. Кто-то приготовил его заранее, основываясь вовсе не на моем буйстве в саду. Тот, кто наложил это заклинание, уже знал, что агрессивные чары на меня не действуют. Он понял это раньше, чем я сама.

Я с тревогой смотрела на кучу заклинаний, гадая, которое из них взорвется мне в лицо, и тут занавески в дальнем углу раздвинулись, и появился низенький мужчина в полувоенном кителе из плотной синей ткани, с металлическими пуговицами. Охранники взглянули на меня со смешанным чувством – очевидно, они испытывали горячее желание открыть стрельбу – и в то же время с ужасом сознавали, что от этого не будет никакого проку. Резной феникс на спинке кресла повернул голову и тоже посмотрел на меня со страхом.

– Мисс Хиггинс, – начал он и, заметив мою гримасу, продолжал с легкой улыбкой: – Или вас лучше звать Эль? Я Ли Шаньфэн.

Господин шанхайского анклава.

– Можно Эль, – сказала я.

Неудивительно, что охранники были готовы немедленно на меня броситься. Любой Господин – могущественный маг, лучший выпускник в своем анклаве, а не только среди однолеток. Господин крупного анклава стоит еще уровнем выше. Но Ли Шаньфэн превзошел всех.

Мы прекрасно знали его биографию – она не просто необычайно драматична, но и составляет важную часть новейшей магической истории. В детстве он пережил нападение чреворота на шанхайский анклав; в результате уцелевшим пришлось переселиться. Ли Шаньфэн вышел из Шоломанчи великолепным мастером, и его звали к себе крупнейшие мировые анклавы. Вместо этого он отправился домой и сделал то, что считалось невозможным: собрав круг магов, он вошел в пасть чреворота, уничтожил его и вернул шанхайцам анклав.

Он заново отстроил свой дом, превратив заброшенные руины в один из самых могущественных анклавов на свете. Он изобрел новые строительные техники, которые позволили современным магам возводить более просторные анклавы. Пекинская машина для штампования кирпичей почти наверняка была его изобретением. Как и новые диски для основания. Каждый влиятельный западный анклав отдал за них огромное количество маны и сокровищ, и все это Ли Шаньфэн использовал не только для починки шанхайского анклава, но и для поддержки союзников. В конечном итоге он добился перетасовки мест в Шоломанче и дал возможность спастись многим магам-одиночкам, живущим поблизости от анклавов, которым он покровительствовал.

Это была история не только невероятного успеха, но еще и неслыханной щедрости. Большие анклавы часто поддерживали маленькие в обмен на разные услуги и верность, но Ли Шаньфэн отдал больше, чем оставил себе; он помог другим анклавам стать такими большими, что они теперь вполне могли с ним соперничать. Члены анклавов так не поступают, да и вообще никакой маг так не поступит.

Впрочем… я понимала, как ему это удалось. Он спас собственный анклав от чреворота, а потом пошел и наделал их еще больше. Помогая выстроить очередной анклав, Ли Шаньфэн выпускал на волю очередное чудовище и натравливал его на беззащитных магов, которым негде было укрыться, и, в отличие от любого члена совета, он знал, что делает. Он стоял в пасти чреворота и чувствовал, как безмерный неутолимый голод пытается до него добраться.

Очевидно, эти чувства отразились на моем лице, поскольку охранники дернулись; они не подняли оружие, но были близки к тому. Они бы жизнь отдали за Ли Шаньфэна, своего героя. Я посмотрела на них и гневно сказала:

– Я так понимаю, они ничего не знают.

Шаньфэн заговорил с охранниками, у которых сделался донельзя несчастный вид; однако они вышли из павильона и оставили нас одних.

– Не знают, – ответил он. – Очень трудно рассказать об этом человеку, который еще не догадался сам. Чары секретности – очень сильная штука. С заклинаниями строительства они были связаны очень давно – скорее всего, с самого начала.

Мне тоже так казалось; в конце концов, такой секрет без помощи магии не сохранишь. Тот, кто в туманах прошлого додумался до этого очаровательного способа строить анклавы, хотел продать свои заклинания подороже, но, вероятно, беспокоился, что подумают о его хитроумной выдумке другие. Поэтому он создал заклинание, гарантирующее, что никому не удастся об этом рассказать, если слушатель сначала не примет обязательства молчать.

– Не стоит всем показывать грязное белье, – подытожила я.

Шаньфэн кивнул, словно это не имело к нему никакого отношения.

– А еще чары не позволяют взвинтить цену за заклинания. Ограничения касаются также любых изменений и модификаций, которые можно произвести с заклинаниями. Они были созданы для того, чтобы находиться под контролем. В отличие от… – он указал на сутры, висящие в защитном чехле у меня на груди. – Пожалуйста, сядьте.

Он сел; я осталась стоять.

– А вы