– Ничего подобного! – закричала я, постепенно приходя в себя. Гнев и ужас разгорались во мне подобно лесному пожару. – Ты меня обманул!

Финн подошел ко мне и взял за руки. Его пальцы были холодными и скользкими. Я хотела отшатнуться, но он держал меня крепко.

– Вся эта система давно прогнила. У власти были продажные скотины. Мы построим лучший мир. Такой, в котором волшебники могут жить свободно, справедливый мир, который мы заслуживаем.

– Особняк, полный трупов, как-то не очень вяжется со справедливостью, – возразила я.

Он нетерпеливо зажмурился.

– Приходится чем-то жертвовать. Мы с тобой будем править городом… Нет, всем миром. Вместе, как и договаривались.

Пожалуй, его слепой оптимизм был бы заразен, не будь его обувь и одежда залита кровью.

– О таком я не просила.

И вообще не знала, что у него именно это на уме. Не знала, что он может быть жестоким и жаждать власти.

– Тебе и не нужно было, – сказал Финн, убирая прядь волос с моего лица.

Я вдруг вспомнила, что все еще одета в его свитер и носки.

– Прости, что скрывал это от тебя. Просто не хотел напугать. У тебя ведь такое нежное сердце.

Сейчас оно ощущалось скорее разбитым, чем нежным.

Однако Финн взбудораженно продолжал:

– Мы проведем чистку в высшем совете, а после этого будем управлять всем: судьями, мэром, фабриками. И это лишь начало!

– Мы станем королями, – сказал светловолосый Джеймс, глядя на Финна с благоговением прихожанина.

Финн кивнул.

– Скоро мир станет таким, каким должен был быть всегда, и все волшебное воцарится над неволшебным.

Мое сердце замерло.

Все рушилось у меня на глазах, и я ничего не могла поделать. Я чувствовала себя такой же беспомощной, как трупы на полу.

– Я не хотела никем править. Я не хочу в этом участвовать.

– Это потому что ты слишком добрая, – сказал Финн, глядя на меня с сочувствием, словно неприязнь к убийствам он считал слабостью. – Слушай, голубка, у нас есть возможность изменить мир. Сделать его лучше. Уильям этого хотел бы. Чтобы ты несла перемены.

Я окинула взглядом комнату, пистолеты в руках Джеймсов, кровь, трупы, гордое выражение на лице Финна, главного зачинщика – и вдруг все поняла. Он готов был сжечь все дотла, лишь бы получить желаемое. А я вовсе не собиралась помогать ему обращать мир в пепел.

– Мой брат не хотел бы такого, – прошептала я, отнимая руки, и произнесла больше для себя, чем для него, принимая реальность своих чувств: – Я больше не знаю, кто ты такой.

Финн сжал челюсть, и по его лицу проскользнуло выражение такой лютой ненависти, что прежнего милого парня и впрямь было не узнать.

– Ты бы предпочла, чтобы я больше походил на Оливера Кэллахана? – спросил он с искренней обидой и злобой. – Я видел, как ты на него смотришь. Но я могу быть твоим будущим. Позволь мне стать твоим будущим.

Он снова провел ладонью по потным кудрям и добавил:

– Присоединяйся к нам. Мы еще столько всего должны сделать!

Я могла отказаться. Сбежать от Финна, от магии, от самой себя. Но разве он позволил бы мне просто так взять и выйти за дверь?

– Не забывай, – сказал он, вновь протягивая ко мне руки, – мы с тобой связаны после того ритуала в погребе, и от этого тебе никуда не деться.

Финн улыбнулся. Я знала, что он прав. Мне до сих пор хотелось верить, что у него есть шанс на искупление. А отчасти я даже верила, что заслуживаю быть здесь, рядом с ним. Я убила уже дважды. Не сдержала свою злобу, не сумела взять под контроль свою силу. И при этом способна была манипулировать другими людьми. Возможно, я ничем не лучше него.

Наша связь тянула меня к нему. Неужели здесь мое место? Идти все равно больше некуда. Максин и Лена и другие ведьмы не простят меня за убийство миссис Выкоцки. Оливер больше не сможет меня понять. И я вовсе не хотела втягивать его в магическую войну. Так какой у меня был выбор?

– Хорошо, – ответила я.

Финн вздохнул с облегчением и обнял меня за плечи.

– Понимаю, тебе тяжело, но со временем ты все поймешь.

Я мило ему улыбнулась, как он, наверное, от меня ожидал. Надела свои ботинки и пальто и вышла вместе с ним и Джеймсами из клуба. Все с той же улыбкой, совершенно мне не свойственной. В голове эхом отдавался голос миссис Выкоцки: «Глупая девчонка».

На улице было темно и холодно, но все равно лучше, чем в пропитанном запахом смерти здании.

– Какой у тебя план? – спросила я, намеренно коснувшись плеча Финна.

Пускай думает, что во мне остались любовь и ласка. Финну ни к чему знать, что мое сердце превратилось в выгоревшую скорлупу, наполненную дымом прежних чувств.

– Мы позаботились о большинстве членов совета. Они очень удобно собрались сегодня днем, и даже целиться не приходилось. Но некоторые не смогли прийти, и мои парни о них позаботятся. Мы с тобой займемся бумагами.

– Бумагами?

– Мэр Гейнор плотно засел под каблуком босса Олана и ни за что не согласится со мной сотрудничать теперь, когда тот больше не с нами.

Я хотела уточнить, что под этим он имеет в виду «мертв», но не стала.

– Поэтому Гейнор подпишет заявление об уходе с поста, – продолжал Финн.

Я вспомнила прошлый раз, когда пыталась заставить чиновника подписать бумаги против его воли.

– Тебе это пришло в голову после того случая с инспектором?

– Ты проявила невероятное могущество, Фрэнсис. Теперь, когда мы с тобой едины, я способен на все.

Он повернулся к четырем Джеймсам, бродившим по тротуару, разминая костяшки. Один из них крутил в пальцах нож-бабочку.

– Помните, куда вы должны идти?

– Мы в дом Кэллаханов, – сказал светловолосый Джеймс, махнув рукой на высокого Джеймса.

– А мы – Тилфордов.

– Большинство парней уже пошли в ту школу, – доложил невысокий и рыжий.

Финн резко кивнул, и они буквально полетели по улице, как пули из пистолета.

– Кэллаханы? Школа? – повторила я.

Моя маска очарования соскользнула, сменившись выражением ужаса. Стоило мне подумать, что я разобралась в планах Финна, как он доставал из рукава новую карту. Он играл со мной все это время.

Финн взял меня за руку и потащил в противоположную сторону. Я попыталась его оттолкнуть, но в итоге едва не споткнулась. Он был намного сильнее меня.

– Все в порядке, – мрачно произнес он. – У нас с тобой тоже есть важные задачи. К тому же мы наконец одни, а?

Он наклонился меня поцеловать, но я отшатнулась.