– И правильно. Конечно, нечестно.

– Бывает и так, что мне хочется воспротивиться этому безликому соглядатаю, выставляющим каждое мое слово глупым, неверным, себялюбивым. Если бы я смогла, то избавилась бы от него навсегда! Порой мне кажется, что только ради таких попыток и стоит жить.

– И опять ты права. Нет ничего важнее постоянного противостояния безликой толпе. Без него нельзя быть свободным.

– Еще мне думается, что вся разница между нами в том, что я хотя бы пытаюсь вступить в эту схватку, взглянуть на врага, победить свой страх – а ты нет. Ты не вслушиваешься, когда у тебя за плечом кто-то дышит, не оглядываешься, чтобы застать шпиона врасплох. Если бы ты сделала это и убедилась, что он существует, то ужаснулась бы не меньше моего и поняла свою слабость, поняла, до чего ты несчастна.

– Мне опять-таки сдается, что ты права.

– Нет… Я люблю тебя, но знаю, что ты мне не веришь. И не хочешь признавать своих ошибок.

Где-то хрустнула ветка. Одна из женщин вскинула голову, другая продолжала говорить – мало ли звуков в вечернем саду.

Прин отскочила от окна.

– Я люблю тебя и знаю, что ты любишь меня, – сказала одна из женщин. – Вот всё, что я знаю и всё, что мне нужно знать. – Прин не могла разобрать, кто это говорит – все равно что надпись на глиняной табличке без имени получателя и подписи отправителя.

Занавеска на окне стала серой, как и стена. Солнце на нее в этот час не падало, и обе женщины могли бы смотреть наружу столь же легко, как Прин внутрь. Нечего здесь задерживаться – нехорошо будет, если ее тут застанут.

Гия вышла ей навстречу из кухни. Красный шарф на голове у кухарки насквозь пропотел.

– Вот твой ужин. – Она дала Прин корзинку с завернутой в большие листья едой. Прин ковырнула один сверток: сельдерей, ломтики морковки и репы, кусок жареного мяса. От кувшинчика с деревянной пробкой пахло яблоками – сидр, поди? Был еще маленький темный хлебец.

– Спасибо!

Кухарка стояла в дверях, почесываясь.

Прин отломила кусочек хлеба и подивилась, какой он сладкий. Гия испекла его из кукурузной муки с бананами, такого она еще не пробовала.

– Как увидишь другую, белоголовую, скажи, чтоб тоже пришла. – Кухарка откинула пальмовую циновку в дверях. – Хотя она, похоже, ничего и не ест.

– Спасибо, скажу!

Луна проглядывала порой между летящими облаками. Прин отвела в сторону ежевичную ветку. Вот он, пролом – а что, если на том конце загорожено? Она протиснулась в узкую щель, вспоминая о недавних подземных ходах. Еще немного, и луна осветила ежевичные кусты на другой стороне.

В большом доме света не было, но в какой-то пристройке мигал огонь.

Не солдат ли шагает по крыше? Нет, вечером там ходит дозором только луна. В темноте казалось, что этот дом гораздо больше, чем резиденция госпожи Кейн.

Пробираясь сквозь заросли, Прин вышла на открытое место и тут же ушибла ногу о камень. А, вот почему тут расчищено. Она разглядела четыре каменных постамента, увенчанных раковинами – такие же, как в углах мостика у госпожи Кейн.

Бездействующий фонтан. Должно быть, каналы, по которым к нему откуда-то сверху стекала вода, давно забиты всяческим мусором; в саду госпожи вода тоже застопорилась, когда маленькая убийца заткнула сток эмблемой своего служения.

Прин обошла вокруг фонтана. Что она здесь делает? Его в этом доме нет, она точно знает…

Она вызвалась проникнуть сюда как раз потому, что знала об этом – а теперь что? Как ей выполнить свою миссию, раз его нет?

Смех, да и только, в десятый раз пробормотала она, убирая прутья, зацепившиеся за карман с деньгами и нож за поясом.

Кусты наконец кончились, и она очутилась в высокой, по пояс, траве.

Тут тоже должно быть окошко, в которое можно залезть – есть ли на нем занавеска? Прин подняла глаза к ветхой кровельной балюстраде, грозящей вот-вот обвалиться, но оттуда спорхнул лишь одинокий листок.

Земля под ногами стала гораздо тверже. Вот и окно, занавешенное темной материей.

Прин влезла на подоконник, откинула грязные заскорузлые занавески, спрыгнула. Луна осветила внутренний дворик, почти такой же, как у госпожи Кейн.

Может быть, и дом госпожи когда-нибудь превратится вот в такие руины? Мебели никакой, только опрокинутые скамейки у стен, плитка на полу вся потрескалась…

Кто-то идет!

Прин спряталась за скамейкой. Вошел солдат с бычьей шеей, посмотрел на луну, прошел к двери и зажурчал, справляя нужду. Прин решила в случае чего убраться через то же окно, но солдат скоро ушел.

Никого тут нет – только она да тень Освободителя. Чувство, что с ней сыграли какую-то непонятную шутку, уравновешивалось свободой, подмывавшей бродить, бегать, летать на ребристых крыльях в пронизанном луной мраке – главное, чтобы тихо. Мертвый варвар? Тиран, снедаемый теми же страстями, что вся верхушка империи? Вопросы без ответов мелькали в уме, как реплики рыночных скоморохов, слетающие в подмостков под безмолвный хохот призрачной публики.

Она пересекла дворик, поднялась по лестнице, с которой пришел солдат. Наверху дом утратил всякое сходство с соседним. Приставная лесенка в углу вела к пробитой на крышу дыре, в нее светила луна. Вот как, значит, забираются туда днем часовые Освободителя?

Никто даже не пытался придать этому дому мало-мальски обжитой вид. За одной комнатой открылась другая, такая же голая. Луна серебрила узкие окна. Прин осторожно выглянула: в пристройке вокруг костра сидели или стояли люди, мужчины и женщины. Кто-то подкинул в огонь полено.

Ветерок колыхал ветви, мешая смотреть. Прин перешла к другому окну. Через калитку вошли двое мужчин, обменявшись парой слов с двумя выходящими.

Прин, взявшись за рукоятку ножа, двинулась через комнату.

Что она скажет госпоже Кейн, вернувшись назад? И зачем ей, собственно, возвращаться? За другой входной аркой виднелось большое окно, тоже заслоненное ветками. Вот так же, наверно, бродит по своему замку королева, а то и императрица.

Ступив три шага, Прин увидела в кружевной лунной тени человека.

У нее вырвался испуганный смешок, но голова уже работала, прикидывая, что сказать этому дядьке и что скажет ей он – она стоит прямо в лунном луче, и он, конечно, тоже видит ее.

Человек, настоящий великан, вышел вперед, и Прин замерла.

Все ее тело покрылось мурашками. Ей очень хотелось сейчас оказаться где-то еще, но она словно приросла к месту.

– Что ты здесь делаешь? – прошептала она. – То есть… как ты сюда попал?

– В старых домах Неверионы тоже есть колодцы, – хмыкнул он. – В здешнем воды нет, как и в том, на Шпоре. Ты спрашиваешь, что я здесь делаю? У нас сегодня произошли кое-какие нелады вроде тех, которые ты сама видела, вот мы и отступили туда, где безопасней. А что здесь делаешь ты? И как попала сюда?