– Не беспокойтесь, мы ее все равно оплатим, – сказал Али.

– Да, конечно, – озабочено сказал хозяин. – А вино точно нести?

– Могли бы и не спрашивать.

– Просто вина мало осталось, караван не скоро придет. На всякий случай спрашиваю.

– Давай не будем пить, – сказал Егорка. – В любой момент можем в дорогу собраться.

– За ужином выпьем и больше не будем, – согласился Али.

Через некоторое время пришел подавальщик с огромным подносом, на котором были отварная холодная телятина, сыр, зелень, оливки и хлеб. Кувшин висел у него на плече.

– Горячее будет позже, – сказал он.

Егорка сломал печать, наполнил кубки. Едва они успели выпить, как появился взволнованный хозяин.

– Сейчас был один офицер, он дал мне этот динар, утверждая, что это покроет долг рыцаря, но комната стоит дороже.

– Подождите, – сказал Али, – я не понял, можно по порядку. Какой офицер, какой динар?

– Так я же по порядку рассказываю. Подъехал придворный офицер, дал мне динар серебряный и сказал, что это передал шевалье Раймонд за комнату.

– А где же сам Раймонд, вы не спросили где рыцарь?

– Я спросил, где рыцарь. Как же я мог не спросить, где рыцарь. Он сказал, что рыцарь уехал, куда не сказал.

– Так надо было с этого и начинать.

– Ну, знаете, каждый начинает с того, что ему важно. Мне важно не иметь убытки. Разве я говорил, что комната стоит серебряный динар?

– Мы же сказали, что оплатим вам комнату, – теряя терпение, сказал Али.

– Так я помню, но зачем тогда этот динар. Я испугался, что вы ему отказали в финансовой помощи. Вот он и сбежал, оставив свой динар. Но теперь я спокоен. Оставлю вас.

– Ну вот, – сказал Егорка, дождавшись, когда за хозяином закрылась дверь, – говорил я, что лучше не пить.

– Полагаешься, что он отправился в Крак де Шевалье? – спросил Али.

– Других вариантов мы не обсуждали.

– Почему он не пришел сюда и не сказал нам об этом.

– Я убежал после драки, а госпитальеры остались ждать. Выходит, гвардейцы наместника проводили его до ворот, раз он передал с ними монету, и он уехал. То есть, если офицер передал сюда монету, на которую не снимешь номер. Значит, дело не в монете. Таким образом, он дал знать о себе. Сюда он не пришел, чтобы не выдать нас.

– Ну что ж, разумно, – согласился Али, – значит, нас здесь больше ничего не держит. Надо бы выехать прямо сейчас, но городские ворота уже заперты, а гвардейцы нас провожать не будут.

– Он ранен, и вряд ли сможет ехать всю ночь. Где-нибудь остановится. Давай выпьем и ляжем спать, утро вечера мудренее. Кстати, где этот Крак де Шевалье?

– По дороге в Сирию, в ливанских горах, два дня пути. Вообще-то мог бы записку написать, гадай теперь, где он.

Появился подавальщик и водрузил на стол сковороду, на которой шипело мясо, обжаренное с овощами. Следом вошел хозяин, держа в руках торбу:

– Это прислал Расул, – сказал он. – Он просил вас рассчитаться со мной и быть готовым к путешествию. За вами заедут рано до восхода солнца. Я вас разбужу, не беспокойтесь.

– Счет готов? – спросил Али.

Енох показал клочок бумаги. Али достал кошелек и отсчитал требуемую сумму. Хозяин попробовал золото на зуб и ссыпал в карман. Лицо его осветила довольная улыбка.

– Все в порядке? – спросил Али.

– В полном, – сказал еврей, – приезжайте еще, я всегда рад вас видеть.

Когда он ушел, Али вывалил содержимое торбы, в ней оказались женские платья, юбки, накидки и головные уборы.

– Любопытно, – произнес Али, разглядев все, как следует, – а где сами девицы? Что бы это значило, а друг?

Егорка хмыкнул и принялся еду.

– Ты думаешь о том же, о чем и я? – спросил Али.

– Я думаю, – ответил Егорка, – что тебе следует, как следует побриться.

– Почему это.

– Бородатые женщины встречаются, но очень редко. Нам ни к чему привлекать к себе излишнее внимание.

– А ты у нас, дитя безбородое, с чего ты взял, что в женщину должен переодеться?

– Платье твоего размера, – заметил Егор.

– Но ты его еще не мерил! – возразил Али.

– Я и так вижу, к тому же я могу сойти за франка. А ты вряд ли.

– Но здесь же не одно платье.

– Назар дал тебе возможность выбрать, зная тебя, как человека непростого, со вкусом.

– Ладно, – вздохнул Али, – сдаюсь, логика на твоей стороне. Только имей в виду, если ты кому-нибудь скажешь, о том, что я надевал женское платье, нашей дружбе конец.

* * *

Утром, засветло, когда повозка подъехала к таверне, в нее сели двое, мужчина и женщина. Повозка покатила дальше, громыхая деревянными колесами. У сирийских ворот к ним вышел заспанный стражник, Зевая и ежась от утреннего холода:

– Куда в такую рань? – спросил он у возчика, черноволосого голубоглазого цыгана с серьгой в ухе, – чего не спиться?

– Кто рано встает, тому Бог подает, – поговоркой ответил грек.

– Что везешь?

– Бочки пустые, за вином еду.

– За вином, это хорошо, – одобрил страж, – пропуск есть?

Он добросовестно постучал по каждому бочонку, прислушиваясь к гулким звукам.

– Пропуск есть? – повторил он, – а это кто?

– Работник и жена моя, – в пропуске они указаны.

Стражник поглядел на пропуск, силясь разобрать буквы, в отсутствие солнечного света, зрение его подводило. Перевел взгляд на работника, затем на женщину, лицо которой было закрыто до самых глаз.

– Чего она лицо прячет? Ровно, мусульманка какая-нибудь, – недовольно спросил он.

– Стесняется, – отрезал цыган, – скромность присуща не только мусульманкам.

– Ладно, езжай, – бросил стражник и пошел открывать ворота.

Когда Иерусалим остался позади, и контуры городских стен размыло в пыльном облаке, Егорка сказал:

– А ты ничего.

– Попридержи язык, – сказал Али.

– В крайнем случае, можно было бы оглушить его и открыть ворота.

– Ну, да. И уносить ноги от погони, – возразил Али, стаскивая с себя платье.

– Друг, ты кто, грек? – спросил он у возчика.

– Нет.

– Армянин?

– Нет, цыган я.

– Спасибо тебе. Вот, возьми деньги.

– Не надо, мне Расул заплатил.

– Возьми мои деньги, а его деньги вернешь. Договорились?