суету, но… Ничего подобного не было. Охранников у стен, у ворот и у проходов к мостам было то же количество, что и всегда. Народу, естественно, прибыло уже много, но пока ничего необычного я не заметила. Я спокойно вошла в город и прямиком направилась на центральную площадь. «Неужели пропажу заключённого ещё не обнаружили?! – гадала я по пути. – Если так, то это очень хорошо. Грас сумеет отплыть подальше, до полудня ещё далеко».

На площади стояла виселица с пятью свисающими верёвками, а неподалёку на помосте – плаха. Картина точь-в-точь как я видела в разных исторических фильмах. Никаких дополнительных сообщений или приказов на досках для объявлений не было. Я не могла поверить: заключённый, смертник и к тому же не просто какой-то обычный преступник, а из золотой банды, исчезает из камеры, а никто и ухом не ведёт! Чудеса, да и только! Но мне-то такая ситуация как раз на руку. Фантастическое везение! Возможно лишь одно объяснение. Из Банкорской тюрьмы нельзя убежать! Все уверены в этом настолько, что никто даже не допускает мысли об обратном. Вот поэтому пока никто и не чешется. Что ж… Посмотрим, что будет дальше.

Крианн не очень сильно удивился, увидев меня на пороге. Он просто оглядел меня с ног до головы и сказал:

– Доброе утро, эрдана Карина… С вами всё в порядке?

– Доброе утро, фаэдр Крианн. Спасибо, всё хорошо…

– Тогда проходите, скоро будет завтрак.

Я достала жемчуг, предназначенный для хозяина, и сунула ему в карман:

– Наш общий знакомый просил передать…

Крианн одобрительно кивнул и похлопал себя карману.

– Он покинул Банкор, так что отдайте его долю мне. Я тоже скоро отправляюсь, поэтому, если можно, с продажей не тяните…

– Я всё понял, эрдана, будет сделано. А он вернётся?

Я пожала плечами:

– Не знаю… Возможно, что нет… Но его брат должен прибыть на замену…

Мужчина пристально посмотрел на меня, а потом тихо спросил:

– Откуда вы это знаете? Ангалины с людьми не разговаривают…

Я не придумала ничего другого, как ответить:

– Окатан слухами полнится…

Мой собеседник заулыбался в широкую бороду и погрозил мне пальцем:

– А с вами приятно иметь дело, эрдана Карина!

– Кари… Можно просто Кари…

Казнь должна была состояться на следующее утро, а ещё через сутки начиналась праздничная неделя. Народу в Банкор прибыло столько, что на улицах, вернее, мостах было не протолкнуться. Почти целый день после того, как я распрощалась с Грасом и Максом, я провела в своей комнате: сначала плакала, потом заснула, а после, опухшая и зарёванная, заявилась к Мозговому в библиотеку.

Профессор ползал по полу, вычерчивая карту на большом плотном листе. Глянув в мою сторону и не говоря ни слова, он полез в заветный шкафчик.

– Тебе не кажется, что если будешь продолжать меня спаивать, то я стану алкоголичкой?

Он достал бутылку красного вина и разлил по бокалам:

– Нет, не кажется…

– Почему?

– Тебе такая участь не грозит, моя дорогая… Тебя не тянет, – и он хитро улыбнулся, – да и пьём мы не по-настоящему. Хотя мне… очень нравится это дело…

Я взяла бокал и уставилась в бордовую жидкость:

– Но ведь ты – это я…

– Верно… – он присел рядышком и прижался головой к моему виску.

– Тогда я опять ничего не понимаю…

– А надо ли понимать? Может, важнее чувствовать?

Я сделала глоток, и терпкое вино разлилось теплом в желудке.

– Что ты хочешь этим сказать? – я еле сдерживалась, чтобы опять не разрыдаться.

– Скажи, только честно… Какие чувства, эмоции, ощущения ты сейчас испытываешь?

Я глубоко вздохнула:

– Тоску… боль… жалость к себе, какую-то непонятную обиду и… острое желание, чтобы всё это закончилось… Я опять осталась одна…

– Почему одна… А я?

Я глянула на Мозгового: его глаза были влажные и запах, который я периодически ощущала возле него, усилился.

– Прости… прости, Мозг… – отставив бокал, я обняла его и спрятала лицо от пристального взгляда. – Как я могла такое сказать… Ведь ты со мной, всегда со мной… По крайней мере, в этом мире…

Профессор нежно гладил меня по спине и шептал:

– Ты не одна. Не одна, девочка моя… Оглянись вокруг, у тебя здесь уже столько друзей и не только… А про меня и говорить нечего. Ты для меня всё… Всё, что в жизни есть у меня, как поётся в песне. Я живу только благодаря тебе. Если бы не ты… Если бы не ты…

«Странно… Как загадочно он говорит… И о чём? Я опять ничего не могу понять…» Подняв глаза, я глянула на Мозгового и… не смогла оторваться. Его глаза из карих стали тёмно-фиолетовыми и в них, как тонкие узкие молнии, светились сиреневые прожилки. Такой нежный лиловый оттенок я часто видела в ночном небе, в размытом контуре самой прекрасной туманности.

То, что произошло дальше, объяснению не поддаётся. Словно под каким-то гипнозом, мои губы открылись и, не отрываясь от глубин этого космического взгляда, я впилась в рот Мозгового жарким поцелуем. А он… Он ответил. И так!!! Никто и никогда меня так не целовал! Сколько времени длилось это безумие, не знаю. Я открыла глаза и вскочила. За окном вечерело, но до темноты было ещё далеко. Сердце колотилось как бешеное, а внутри, внизу живота, известные всем бабочки так хлопали своими крылышками, что казалось, будто сейчас я распадусь на сотни или тысячи порхающих созданий. Что это было?! Хотя… Стоп… Что это, я знаю… И как называется такое физиологическое ощущение, тоже знаю… Но как?! Откуда?!

Когда-то докторами, которые вытаскивали меня с того света после осложнений, было сказано конкретно: полноценной женщиной я больше никогда не буду. На физическом и гормональном уровне некоторые важные для женщины функции не будут мне доступны. Я могла, конечно, иметь физическую близость с мужчиной, только толку… Ни детей, ни удовольствия… Поэтому после больницы и тяжёлого развода в сторону противоположного пола я старалась не смотреть, хотя не могу сказать, что мужчины меня совсем перестали интересовать. А ведь было! Было уже что-то подобное! Тогда с Кареллом в лесной избушке! Я его захотела! По-настоящему! И хоть ощущения были не такими острыми, как сейчас, но желание-то было. Почему я не обратила тогда на это внимание, не придала значения?! Но Мозговой?! Что он со мной сделал?! Или это я с ним сделала?! Или сама с собой?! О, боги! Да что ж это такое?!

Я схватила кувшин с водой, подбежала к ванной и вылила его себе на голову. В дверь постучали.

– Кто?! – наверно, я очень сильно