– Миссис Уайлдер пришла, – сообщила девушка из регистратуры. – Она хотела бы минуточку переговорить с вами до того, как увидится с мужем.

– Миссис Уайлдер? – повторил он, не в силах поверить этому какое-то время, которое, пролетев, завершилось несдерживаемым взрывом восторга, взрывом, столкнувшим его разум с мертвой точки, и он наподобие электрогенератора вдруг бешено закрутился, выдав такой мощности силу, что доктора подняло на ноги и толкнуло к двери. Его наполнило ощущение, будто в последний миг пришла помощь, нежданно-негаданно объявился сильный союзник. Вот, оказывается, что было ему нужно и чего прежде ему не хватало: опоры, понимания, поддержки, – пришел конец борьбе в одиночку против неимоверных сложностей.

Только у самого поворота в вестибюль он замедлил ход, замявшись на мгновение при виде женщины, которая ожидала его. Слишком уж навязчивыми оказались воспоминания о женах некоторых из самых уважаемых пациентов Бернати, об этих дважды, а то и трижды замужних созданиях, для кого мужья значили не больше очередной строки в справочнике «Весь свет». Только разве хоть кто-нибудь их тех восточно-манхэттенских жен отказался бы от путешествия по Европе и кинулся бы сломя голову к постели больного мужа? Еще больше поведала ее улыбка, появившаяся на губах, как только женщина увидела его, и ее взгляд, не имевший ничего с общего с тем незабываемым вопросом: «…еврей у доктора Бернати?» – который его каждый раз глубоко ранил, несмотря на то что он старался относиться к нему бесстрастно. Она оказалась совершенно не такой женщиной, какой он представлял себе жену Уайлдера. От нее исходило тепло: тут ошибиться было невозможно, – взволнованно выраженная ею признательность за все, что он сделал для ее мужа, прозвучала слишком искренне, чтобы в ней усомниться. Но превыше всего прочего он увидел природный ум и способность к пониманию, обещавшие стать большим подспорьем для него.

– У меня действительно появилась мысль непременно с вами свериться, прежде чем говорить с Джаддом, – призналась она. – Не хочу ничего говорить или делать, что вам, возможно, не нужно.

– Весьма предусмотрительно с вашей стороны, – оценил доктор Карр. – Не всякая жена понимает, насколько это может оказаться важно.

– Уверена, такое вот мое появление вызовет у него некоторое потрясение, – продолжала Кэй. – Мне следовало бы заранее его предупредить о своем приезде…

– Да, наверное, нам придется немножко подготовить его, прежде чем вы войдете, – согласился доктор. – Впрочем, он так хорошо идет на поправку…

– Это действительно так?

– Да-да, великолепно, – уверил он, хотя тут же добавил на всякий случай: – Разумеется, всегда сохраняется возможность того или иного неблагоприятного развития: полностью такого исключить нельзя, разумеется, но, по тому, как обстоят дела в данный момент, есть все основания ожидать быстрого и полного физического выздоровления.

Карр заметил, как сверкнул у нее взгляд при слове «физического», и, решив, что предоставляется удобный случай, повел разговор решительно:

– Подлинная проблема в подобных случаях, миссис Уайлдер… ну, во всяком случае, я так считаю… это эмоциональное, а не физическое.

– Уверена, так оно и есть, – выразила она полное согласие.

Воодушевленный, доктор Карр приступил к обычному своему разъяснению, начав так:

– Сердечный приступ может оказаться вещью травматической, – и продолжил описанием двух различных последствий. Подгоняемый ее сообразительностью, он вскоре подошел к заключению: – Так что главная трудность, миссис Уайлдер, – это помочь ему пройти посредине: вполне оберегаясь от повторения и в то же время не настолько испуганным, чтобы почувствовать себя хоть в чем-то ущербным.

– Но ведь ему же нельзя будет обратно в «Крауч карпет», верно? – задала она вопрос тоном, предполагавшим только согласие с ней.

– Ну, я бы этого не сказал, вовсе нет.

– Как он сможет? – настаивала Кэй. – После такого?

– Что ж, кое-какие изменения предпринять ему придется, разумеется, – сказал Карр, думая о Роджере Старке, вплотную, насколько смелости хватало, подходя к откровенности.

– Так он же не сможет! – безысходно воскликнула она. – Вы же были в палате, когда я говорила с ним по телефону, вы же слышали, что он сказал. Все отлично – конференцию отложили до сентября. Если он вернется к этому…

– Не вернется, – перебил он ее, подняв руку, и решил, что должен хотя бы кое-что приоткрыть ей. – Происходят вещи, о которых вы должны знать, миссис Уайлдер. Не хочу вас задерживать, понимаю, как вам хочется увидеть мужа, только он вполне может завести разговор об этом…

– Я хочу знать все, что можно, – сказала она и, отступив на шаг, села на длинную скамейку, показывая, что готова слушать.

Он рассказывал ей: про болезнь, про компанию, про конференцию. А она слушала, теребя замок своей сумочки.

– Есть еще что-то, что мне следовало бы знать, доктор Карр?

Поколебавшись, он отказался от сотни вопросов.

– Мне хотелось бы поговорить с вами, разумеется, попозже. Я знаю, что вы можете оказать мне громадную помощь, но в данный момент – нет, я всецело полагаюсь на ваше здравомыслие, которое позволит вам справиться с любой возникшей ситуацией.

– Вы не хотите сообщить мужу, что я здесь? – напомнила она доктору и добавила, заговорщицки улыбнувшись: – Можно сказать ему, что я еще еду из мотеля.

– Так, наверное, лучше всего, – согласился Карр, поднимаясь. С одной стороны, он признавал здравость ее предложения, а с другой, все же был несколько удручен ее готовностью ждать. Нет, жен ему не понять никогда. Наверное, разумной и понимающей женщине стоило пробыть двадцать два года замужем за Джаддом Уайлдером, чтобы вот так относиться к произошедшему. Тем не менее доктор счел себя обязанным сказать:

– Возможно, стоит предупредить вас об одном, миссис Уайлдер. Уверен, необходимости в этом нет, понимаю, что вы к этому готовы, однако муж ваш прошел через довольно глубокое переживание. Не удивляйтесь, если заметите, что он к чему-то относится не совсем так, как вы ожидали.

Кэй подняла на доктора взгляд, стала разглядывать его лицо, словно старалась отыскать на нем еще какое-то объяснение или скрытый смысл. Потом, приняв строгий, подтянутый вид, спросила:

– Сколько времени вы продержите его в больнице, доктор Карр? Скоро ли он сможет вернуться домой?

– Я бы предпочел не связывать себя обещаниями. Во всяком случае, перед ним, – ответил он. – Однако для вашего сведения… сохраняя, само собой, право изменить свое суждение, мне бы хотелось, чтобы он полежал тут еще, ну, скажем, еще десять дней.

В ответ она лишь сдержанно кивнула: приняла к сведению.

Карр взглянул на часы.

– Давайте так: вы даете мне пять минут, потом приходите. Повернете налево и пройдете по коридору. Его палата последняя с левой стороны, номер двадцать четыре. – Он уже повернулся, чтобы уйти, но остановился. – Нет, может, лучше… Да, подождите меня. Я приду за вами.