– Видимо, пока нет, поскольку никаких отличий от всех прочих назвать не могу. А что с ними не так?

– Значит ещё не достаточно общался. Преподаватели – художники-неудачники, винящие в собственной невостребованности всех, кроме самих себя, а студенты – беспробудные бездари, непонятно, для чего они вообще сюда пришли.

– Друзья у тебя здесь есть, или, может, ты нашла тут молодого человека?

– Среди кого? Среди этих, что ли? – она кивнула головой в сторону троицы плохо одетых парней, куривших на порожках. – У них одно на уме, и это одно не женщины, а тёлки. Я не настолько отчаялась. И если бы ко мне не лезли, то чёрт с ними, пусть живут своей скотской жизнью. Так нет же! Караулили, выслеживали, объяснялись в любви, свиньи!

Аркадий вполне уверился, что путь открыт, однако обнаружилось затруднение иного рода, которого парень не ожидал. Надо было непременно доказать, что он честный и порядочный молодой человек. Такого с ним ещё не случалось, среди тех, с кем Аркадий общался, степень нравственной чистоплотности угадывалась сразу и естественным образом, не требуя дополнительных аргументов.

– А ты не допускаешь, что они были искренни?

– Конечно, искренни. Это хуже всего, потому что их честность выглядела низко и подло.

Лишь минуту назад Аркадию было удобно и спокойно с этой девушкой, сейчас же он бессознательно искал возможности скрыться куда-нибудь подальше, и она представилась. Молодые люди дошли до дверей и, как вчера, коротко попрощавшись, разошлись в разные стороны.

Вспомнив об этом разговор за холостяцким ужином, парень покоробился, в ушах будто вновь пронеслись сухие, жёсткие, отрывистые, гневные реплики Жени, произнесённые высоким, тонким, но крепким, как алмазная нить, голосом, и в душу поползли трусливые сомнения, нужна ли ему такая девушка, тем более неизвестно, захочет ли она быть с ним (а если захочет, то сближение потребует немало усилий от обоих). Но нерешительность быстро нашла простой контраргумент и растворилась, как дым на ветру: у него уже были отношения, начавшиеся легко и не омрачённые вплоть до расставания ни одной неприятностью, скандалом либо очевидным недопониманием. Успокаивало его и то, что в ближайшие несколько дней молодые люди не увидят друг друга. Это достаточный срок, чтобы определиться в намерениях.

А Женя в тот же самый момент, запершись в своей комнате, являвшейся одной из двух в квартире её родителей, и стоя в длинной мужской рубашке, заляпанной красками, перед мольбертом с кисточкой в руках, вдруг догадалась, что сделала сегодня какую-то глупость. Чувство стыда вмиг залило краской бледное лицо девушки вплоть до кончиков маленьких закруглённых ушей, но она оказалась слишком горделива, чтобы признаться, что оплошала именно в разговоре с Аркадием. До этого неприятного момента в её душе царило спокойствие, а после него Евгения принялась раз за разом продумывать и передумывать собственные реплики, пытаясь сгладить их неуклюжесть, будто водой камень, замусолив в конце концов настолько, насколько оказалось достаточно, чтобы убедить себя в том, что ничего страшного не произошло. Однако, почему ей хотелось выглядеть перед Аркадием лучше, чем она есть на самом деле, девушка не призналась.

МЕЖДУСЛОВИЕ

От должного до случайного

У женщин Безродновых были оригинальные судьбы, не выдающиеся, но по-своему наполненные, местами драматичные, однако для трагичности их жизни не хватало ни разнообразия, ни глубины. Одни из них не знали друг друга, а те, что знали, в целом не горели желанием общаться. Похоже, что единственным обстоятельством, объединявшим такие непохожие характеры, являлись мужчины этой семьи. Даже удивительно, как Безродновы смогли найти и собрать вокруг себя столь много примечательных женских лиц. Чем им удалось их привлечь? И Аркадий Иванович, и Геннадий, и Аркадий, теряя со временем внешнее сходство, внутри являлись приблизительно одной и той же беспокойной натурой, были одного поля ягоды, вариациями на заданную тему.

Среди женщин, однако, выделялась Света, которую связывали с мужчинами кровные узы, но это исключение лишний раз подтверждает правило. Девушка не мыслила себя вне семьи, за её границами видела лишь хаос и неизвестность, не обременяясь формальностями в обыденной жизни и с годами став финансово независимой, она старалась как можно больше времени проводить с отцом не только на работе, но и в отпуске, в чём, конечно, можно усмотреть и Эдипов комплекс, и тривиальную меркантильность в погоне за наследством, однако определяющим фактором являлось то, что дочь просто не догадывалась о существовании собственного «я» за пределами круга лиц, знакомых с детства.

А самая младшая, Евгения Родионовна Посадская, стоя в чудаковатой одежде посреди своей комнатушки, решала сейчас занятную дилемму: как Аркадий воспринял её сегодняшнее поведение, не сглупила ли она в разговоре с ним? Беспощадное томление девичьего одиночества не только в отсутствии мужчины, но и близких подруг может засорить, оболгать, затолкать внутрь и сгладить непосредственную чистоту породившего его стремления. Надежды на счастье, уже несколько раз видевшие перед собой свет, робко шедшие к нему, но каждый раз обрывавшиеся и замыкавшиеся внутри себя, вновь неуверенно и эгоистично зарождались в её душе. Воспроизвести словами нынешние чувства девушки почти невозможно, столь многое смешалось в них, но тот беспредельный эгоизм, который лежал в основе, вполне поддаётся осмыслению.

Женя неспроста ляпнула, что ненавидит училище, поскольку за годы учения всё в нём стало её тяготить. Когда Аркадий подошёл к ней в первый раз, она искала в сумочке сигареты, бросив курить три месяца назад, в тот день девушка не выдержала и сорвалась. Сигарет там давно не было, но после занятий она пошла и купила пачку.

Первой и главной из причин её нелюбви к этому заведению являлся стыд за глупый и неудавшийся роман, о котором Жене всё теперь здесь напоминало: и обшарпанные зелёные лавочки, и унылая аллея с голыми деревьями, и тяжёлая деревянная дверь на входе, и коридорный полумрак по вечерам, и гулкая лестница, и грязный задний двор, и неизменный вид из окна на стандартные пятиэтажки. Как художник, она бессознательно улавливала и связывала с эмоциями зрительные образы, и уже долгое время они говорили с ней лишь об одном человеке. Он поступил двумя курсами ранее, окончил обучение в позапрошлом году, окончил хорошо и подавал большие надежды, чем и привлёк её неискушённое внимание. Вместе они пробыли без малого три года, познакомились очень просто, на рисовании пейзажей с натуры, выбрав один и тот же вид на улицу. Наивной Жене их сходный выбор показалось знаком свыше, её не избаловали ухаживаниями, она их не ждала и возрастом была крайне юна, поэтому, когда молодые люди стали