как оказалось, насовсем. Принятая было ею роль заводилы в их компании, ей не удалась, слишком большой частью самолюбия пришлось бы пожертвовать. Женя восприняла разрыв с подругами спокойно, по крайней мере, внешне, как данность, ведь подобное с ней уже случалось.

В том милом возрасте, когда маленький человек начинает познавать нужду и требовательность этой жизни, когда он идёт в первый класс и делает первые, самые простые, но в то же время и самые сложные шаги на пути сознания, Женя потеряла свою лучшую подругу Дашу, с которой была не разлей вода всё время нахождения в детском саде. Детская непосредственность, сведшая их друг с другом в три года, подарила обеим самую светлую, чистую и счастливую любовь из всех, что только может быть. Хоть Женины дедушки и бабушки в то время ещё были полны сил, но проживали в отдалённых районах города и присматривать за внучкой им оказалось крайне затруднительно. Но несмотря на это и они, и родители сомневались, стоит ли отдавать ребёнка в детский сад, ведь она росла слабой и болезненной девочкой, на улицу выходила только с кем-нибудь из взрослых и вообще стеснялась сверстников.

Однако Дашу Женя сразу приняла в свой скромный детский мирок, после нескольких дней пребывания в садике обрадовав маму сообщением о том, что у неё появилась подружка, не воображаемая, а настоящая, и какая она замечательная. Детский словарный запас не позволил рассказать ребёнку всех испытываемых чувств, она их нарисовала, и после некоторого стеснения подарила рисунок Даше. Все четыре года они держались вместе, как две куклы из одной коробки. Обе худенькие с меленькими чертами круглых лиц, Даше была чуть ниже, и волосы у неё светлее, но по характеру – та же Женя: такая же тихая, скромная и мечтательная, не любила резвые игры, часто и много плакала, когда её задирали, даже невинно, из простого любопытства, а подружка её утешала. Впервые она встретила человека, слабея себя характером, что вполне закономерно, поскольку мало ещё видела людей.

Все дети с радостью ожидали лета, а эти подружки воспринимали его приход с грустью, им не хотелось расставаться. Особенно первое далось нелегко, но потом их родители познакомились, и девочкам нет-нет да и удавалось упросить мам устроить им свидание. Завидя друг друга, подружки бежали навстречу, обнимались и целовались, будто не виделись целую вечность, а потом лепетали о чём-нибудь на скамейке, рисовали на асфальте либо рвали одуванчики. Но пришло время, и они расстались, в силу возраста даже не поняв, что произошло, а после и вовсе забыли друг друга.

Какое большое значение для всей последующей жизни имеет случайность, произошедшая в детском возрасте! Когда Жене исполнилось два года среди прочего бабушка по отцовской линии подарила внучке набор карандашей 50 оттенков. Тогда это был дорогой и редкий подарок, но ребёнку поначалу понравились не они, а та плотная, разноцветная, продолговатая коробочка, в которой те помещались. У неё и прежде имелись карандаши, и она уже рисовала, но их набор был скуден и разнообразием цветов не отличался. К тому же подарок оказался не готов к употреблению, ровные брусочки тупы с обоих концов, так что Женя не сразу стала им пользоваться. Лишь после нескольких настоятельных просьб мамы папа, наконец, выбрав время вечером после работы, сел за кухонный стол, наточил их, обильно посыпав его разноцветными стружками, что очень понравилось девочке, и, бережно уложив в коробку, вручил ей со словами: «На, доченька, развлекайся». «Доченьку» почему-то крайне воодушевило это обстоятельство, и она принялась рисовать каждый день и каждый день с приходом отца гордо дарила ему свои рисунки. Сначала он смеялся, потом сдержанно улыбался, но вскоре мужчине это надоело, он стал отделываться фразой: «Молодец, спасибо, пусть побудет у тебя», – и, отстраняя протянутую руку Жени, шёл на кухню или в туалет. Так продолжалось несколько недель, ребёнок упорно рисовал, многие из карандашей сточились до трёхсантиметрового огрызка, покупать новые никто не собирался, на её просьбу отец ответил: «Хватит баловаться, доченька, ты уже взрослая, тебе это не нужно». Женя расхныкалась и ослушалась в первый раз в жизни.

Причина суеты

Совсем иначе складывалась судьба Светы, и дело не только в том, что она родилась в состоятельной семье, но, как бы естественно это не звучало, в том, что она была другим человеком и воспитывали её другие люди, на что удивительно редко обращают внимание.

Вскоре после смерти деда, сидя в небольшом уютном кафе в центре города и ожидая Толика, который вот-вот должен был подъехать с работы, чтобы вместе с ним идти на очередной праздник непринуждённого существования, девушка вдруг не без гордости за себя отчётливо осознала, что несмотря на все перипетии в жизни ей удаётся сохранять ровность характера. Только вот беда, что она основывалась не на философском осмыслении, а на животной ограниченности. Света этого не понимала, наслаждаясь моментом спокойствия и незыблемости, когда кажется, что мир вращается вокруг тебя, всё находится в движении, а ты, будучи в его центре, остаёшься непоколебимым. Вскоре пришёл Толик, привычно чмокнул её в щёку, она же, как всегда, сделала безразличный вид, будто не одобряет, но и не сопротивляется простецким проявлениям высоких чувств, позволяя снизойти себе и вознестись до себя, и сделала это одним единственным жестом, опустив глаза вниз. Молодой человек пообедал, а она в это время сидела в притворной задумчивости, потом они ушли. Каким же бревном эта девушка была в постели!

Почему Светлана среди всего прочего выбрала работу с отцом? Вспомним, что она не отличалась привлекательной внешностью, из худой, невысокой и нескладной девочки выросла такая же девушка со слабыми признаками женской фигуры, лишь её руки были красивы, жилистые, утончённые, с длинными пальцами и крепкими ногтями. Некрасивое ухоженное лицо редко выражала мысль или эмоцию, чаще всего оно было безмятежно-безразличным, что вполне отражало душевное состояние Светы. Не обладая ни страстью, ни фигурой, она, как все неумные девочки-подростки, хотела стать моделью. Это желание зародилось ещё в раннем возрасте, но, поскольку Безроднова ничего не делала для его реализации, ему удалось просуществовать довольно долго, прежде чем произошло крушение надежд. В конце концов из-за того, что девушка не испытывала интереса ни к чему другому, ей пришлось учиться тому, с чем можно было работать с Геннадием Аркадьевичем. Но даже выбор между юристом, финансистом, экономистом или бухгалтером оказался для неё слишком обширен, окончательно ситуацию разрешил отец, всё нашёл, всё устроил, а потом «помогал» сдавать экзамены.

Сложно сказать, играла ли Света в качестве помощника генерального директора