– Есть врачебное заключение, – сказал Дешков.

– Познакомиться с документом можно? – спросил Коконов.

– На фронт не захватил. Виноват.

– Напрасно грубишь. Я только спросил. Беседа наша неофициальная. Беременна жена была, есть сведения.

– Что случилось? – спросил Дешков.

– Это я должен спросить, что случилось. Как случилось, что человек едет из Москвы без рекомендации отдела кадров, без надлежащих документов. Война идет, Дешков.

– Беременная женщина, – сказал Дешков.

– Гражданин Советского Союза – прежде всего. И гражданин города, на пороге которого стоит враг. – Коконов снял очки, протер их платком, снова надел. – Поступил сигнал. Догадываешься, откуда сигнал поступил?

– Не догадываюсь, – но сам подумал о Щербатове. Это Щербатов донос написал, кому ж еще.

– Документ соответствующий имеется. Теперь сообщаю новости. Ставлю в известность, хоть и с опозданием на неделю. Подорвали поезд, на котором ехала твоя жена. Паровоз сошел с рельсов.

– Неделю назад Дарья не ехала поездом, – сказал Дешков и улыбнулся майору Коконову. – Это ошибка, товарищ майор.

– Раз говорю, что твоя жена была в поезде, стало быть, имею основания так говорить.

– Ошибка, товарищ майор. Я ее сам на поезд сажал, – сказал Дешков легко, ему радостно было про это говорить. – Сам чемодан поднес к вагону. Но давно дело было. Полгода прошло, товарищ майор.

– Что ты все заладил: товарищ майор, товарищ майор. Беседа неформальная, дружеская. Годами я постарше – ну, называй меня, что ли, Николай Евгеньевич.

– Слушаюсь, товарищ майор, – сказал Дешков сухо.

– Видишь, как с тобой… Не складывается разговор. Общий язык стараюсь найти, а не получается. – Коконов поморщился, ему неприятна была реакция Дешкова. – Речь о другом поезде, Дешков. Поездов у нас по стране много ходит… Больше, думаю, у нас вагонов в стране, чем лошадей… – Майор Коконов вздохнул. – И каждый поезд, Дешков, свой номер имеет, пункт прибытия, расписание. И за каждым составом следить надо: дошел до места – или как? Это ведь работа, Дешков. – Коконов похлопал ладонями по папкам, лежащим на столе. – Что ты жену проводил, нам известно. С того поезда твою жену сняли, – терпеливо объяснил Коконов. – А вот недавно твою жену Дарью Алексеевну Дешкову этапировали.

– Как понять – этапировали? – Сергей Дешков тихо спросил.

– Этапировали – это на нашем бюрократическом языке обозначает: переместили из одного места в другое, – снова объяснил Коконов. – Содержалась Дарья Алексеевна, – Коконов даже не глянул в бумаги, он знал наизусть, – в сто десятом спецобъекте.

– В сто десятом? – спросил Дешков.

– Что ты переспрашиваешь как попугай. Непонятно говорю? Это номер такой, сто десятый. В отличие от сто одиннадцатого номера. – Коконов имел привычку объяснять солдатам, сколь те несообразительны. – Сухановский специальный изолятор для политических; тюрьма. Расположена под Москвой, – уточнил Коконов. – Твоя жена, возможно, к политике отношения не имеет. Но твой отец, Григорий Дешков, бывший кадровый военачальник, очень с политикой связан. Связан твой отец с политикой?

– Не могу знать, товарищ майор. – Если случилась беда, то спокойно надо говорить, надо выждать. Мало ли что от этого майора зависит. И Дешков вежливо повторил: – Не могу знать.

– А мы обязаны знать, Дешков. Представь ситуацию: ты служишь у нас в части; твое, скажем так, прошлое – мне по должности известно. Поступает информация: жену отправил в тыл без сопроводительных документов. Сам не доложил, не рассказал. Пришел бы, чаю бы вместе попили. Сказал бы так: мол, Николай Евгеньевич, ситуация нестандартная: отец – враг народа, жена – беременна… Искали бы выход сообща. Мы ведь люди, Дешков! Люди! Ты же не пришел ко мне, верно?

– Виноват, товарищ майор. – Дешков говорил очень тихо, так в их семье всегда говорили в момент опасности. Отец приучил всех, что голос поднимать не имеет смысла – и даже мать усвоила: когда бранилась с соседками, говорила шепотом, и соседкам от ее тихого голоса делалось не по себе.

– Ты говори громче, слышу плоховато в последнее время. Не пришел… а зря! Мы, Дешков, нуждаемся в поддержке офицерского состава – легко ли работать среди казаков? – Майор посмотрел пристально на Дешкова. – Сегодня казакам все привилегии, а народ они неуправляемый. Но это разговор особый. Стало быть, согласно решению, всех подследственных из сто десятого специзолятора перевели в специзолятор в город Куйбышев.

– В Куйбышев? – Дешков шепотом переспросил; он запоминал, куда ехать.

– Вот, ты, Дешков, почему задаешь вопрос? Потому что знаешь: мы обязаны знать ответ. У всех людей имеются обязательства… Ты на это рассчитываешь… Только своих обязанностей помнить не хочешь. Касательно эвакуации заключенных имеется распоряжение товарища Никольского, начальника тюремного управления НКВД. И директива комиссара третьего ранга товарища Меркулова имеется, еще июньская директива, между прочим. И если бы ты интересовался жизнью страны, ты бы про эти документы обязательно знал. «О задачах органов госбезопасности прифронтовых областей». А Москва, будет тебе известно, город прифронтовой, с октября месяца на осадном положении. Что из этого следует?

– Что? – спросил Дешков.

– Следует то, что директива 136/6171 вступила в силу. Да, Дешков, вот такой номер у директивы… Цифры, цифры… Скучно, да? Шестого ноября этапировали из Москвы спецобъект за номером 110. Везли в Куйбышев спецэтапом, проходящим у нас под соответствующим номером… 16/44. Именно так. Однако до Куйбышева состав не дошел. Поезд подорвали немецкие фашисты.

– Погибла? – как спросил, непонятно. Губы мертвые стали.

– Данных не имеем. – Коконов наморщил лоб и уточнил: – Погибших, судя по всему, немного. Основная масса людей из спецвагонов подалась к немцам.

– Подалась к немцам?

– Взяли их в плен.

– Кого взяли в плен, – спросил Дешков, – заключенных? Товарищ майор, кого взяли в плен? В какой лагерь погнали?

– Мне, Дешков, маршал фон Бок не докладывал. Хотел бы я у фон Бока многое спросить, но пока не спросил. Вот когда победим, мы ему много вопросов зададим. Так что людей из спецэшелона, скорее всего, забрали в самый ближний лагерь. А лагерей здесь много.

– Какой – ближний?

– Я ведь, Дешков, в разведке не работаю. Свои обязанности выполняю – а этот вопрос не ко мне. Зависит от того, где гитлеровцам рабочая сила нужна. Где они строятся. Может, в Ржев погнали. А может, и в Слуцкий лагерь погнали. Хотя Слуцк существенно дальше. Слуцкий лагерь у немцев – это типа сортировочной базы. Оттуда людей дальше отправят.

– Товарищ майор, куда – дальше?

– Это уже, Дешков, не в нашей компетенции. – Коконов развел руками. – Но не думаю, что погнали в Слуцк. Мое такое мнение, что по морозу люди до Слуцка не дойдут. Умрут люди по дороге. А транспорт пленным не дают, пешие этапы. Скорее всего, какой-то ближний штатлаг. Сычевка, например.