Мейсон скривился от отвращения.

— Что не так? — воскликнула Сильвия Бассет.

— Все. Что было дальше?

— Они вели себя очень недоброжелательно, даже заговорили угрожающим тоном. Я закатила истерику и стала им врать.

— И о чем вы им наврали?

— Да обо всем. Сказала, что мой муж выходил, потом сказала, что не выходил. Они спросили, знаю ли я кого-нибудь с искусственным глазом, я ответила, что у моего мужа был искусственный глаз. Я смеялась и орала, они вызвали врача, но я не позволила ему к себе прикоснуться. Я настояла на том, чтобы Дик позвал моего лечащего врача. Когда он приехал, то быстро оценил ситуацию, сделал мне успокоительный укол и отправил в мою комнату.

— Что было дальше?

— Дик следил за происходящим, а когда понял, что никто не дежурит у черного хода, пришел за мной. Я плохо соображала после укола, шла держась за сына. Он привез меня сюда и уложил в кровать. Я проснулась сегодня рано утром и позвонила ему, пользуясь вымышленным именем, чтобы полиция не знала, кто звонит. Но если они подслушивали на коммутаторе… Боже праведный!

— Вы в чем-то признались? — спросил Мпейсон.

— Нет. Мне не в чем признаваться, кроме истерики.

— И что там насчет истерики?

— Дик спросил, рассказала ли я что-нибудь полиции, я ответила, что не рассказала, и мне удалось их обдурить этой истерикой.

— Что-то еще?

— Я разговаривала с ним сегодня два или три раза.

— В чем-то признавались?

— Ну, я с ним довольно свободно разговаривала, но серьезных признаний не делала.

— А он?

— Он сказал, что очень рад, что мой муж мертв. Дик его сильно ненавидел.

— А теперь послушайте меня, — снова заговорил Мейсон. — Вы больше не сможете ввести полицию в заблуждение и уклониться от ответов на вопросы, когда вас станут допрашивать. Поэтому вы должны хорошо подумать над тем, что будете говорить, отработать эту версию. Что с револьвером?

— Я скажу им правду. Я отдала его Дику, чтобы он мог меня защитить.

— Вашего мужа убили из этого револьвера?

— Не знаю.

— А что с Брунольдом?

— Я не знаю никакого Брунольда.

— Вы должны его знать. Он отец вашего ребенка, — заметил Мейсон.

Сильвия Бассет схватилась руками за край стола.

— Что?! — воскликнула она.

— Я выяснил это с помощью частных детективов, к которым обычно обращаюсь за помощью. И полиция точно также может добраться до этой информации. Это не так сложно. Может, Брунольд уже сам все им рассказал. Он задержан.

— Даже Дик не знает, — тихо произнесла женщина.

— Подозревает?

— Не думаю.

— Брунольд вчера вечером приходил к вам?

— Нет.

— Говорите правду!

— Да.

— Когда он ушел?

— Я должна буду сообщить это полиции?

— Пока не знаю.

— Он ушел как раз перед тем, как я нашла Хейзел Фенвик без сознания.

— А вы что делали в приемной вашего мужа?

— Я отправилась туда выяснять, решила ли Хейзел вопрос с Хартли. Она долго не возвращалась, и я начала беспокоиться.

— А Брунольд находился с вами, пока вы не пошли вниз?

— Да.

— Он все время находился рядом?

— Нет. Я уходила в спальню, а он в это время оставался в моей гостиной. Может, выходил в коридор. Его не оказалось в гостиной, когда я вернулась. Прошла пара минут — и он тоже вернулся.

— Вы знали, что Хейзел Фенвик собиралась встречаться с вашим мужем?

— О да. Я хотела, чтобы она с ним встретилась.

— Ваш муж сжимал в руке глаз Брунольда?

— Думаю, да.

— Вы давно знакомы с Хейзел Фенвик?

— Не очень.

— Эта Фенвик что-то скрывает? Может, она не та, за кого себя выдает?

— Этого я вам не могу сказать.

— Не станете? А что там с их браком с Диком? Он липовый или они на самом деле поженились?

— Не знаю. Она впервые появилась в доме в тот вечер, когда произошло убийство. Дик — наследник Хартли. Мой муж хотел сам выбрать Дику жену, чтобы он ни в коем случае не женился на случайной женщине. Он вообще любил все контролировать. Я знала, что он устроит сцену, если узнает, что Дик женился без его ведома. Я хотела, чтобы Хейзел сама все ему сказала. Я думала, что она произведет хорошее впечатление.

— Кто в доме знал, что она жена Дика?

— Никто. Овертон, шофер, привез ее в дом со станции. Он решил, что это моя подруга. Экономка Эдит Брайт могла что-то заподозрить, но не думаю. А больше никто в доме ее не видел.

— Вы вчера вечером видели Гарри Маклейна?

— Нет.

— Послушайте, почему вы начинаете мне врать? — возмутился Мейсон. — Нельзя врать своему адвокату. Это может для вас плохо кончиться. Так вы видели Гарри Маклейна вчера вечером?

— Нет, — ответила она с вызовом.

— Вы знаете, что он приходил в дом?

— Может, он виделся с Хартли, но я так не думаю.

— Кто-то находился в кабинете Хартли, когда в дверь постучалась Фенвик. Кто это был?

— Вот этого я не знаю, — призналась Сильвия Бассет. — Я хотела, чтобы Хейзел никто не помешал, поэтому наблюдала за входной дверью и ждала, пока не уйдет последний клиент. Тогда я сказала Хейзел, что путь свободен, и проводила ее до приемной. Если кто-то находился в кабинете у Хартли, он явно воспользовался черным ходом.

— Гарри Маклейн знал про черный ход? — спросил Мейсон.

— Да, конечно.

— А Питер Брунольд?

Она колебалась мгновение, потом ответила:

— Да, Питер тоже про него знал. Он иногда приходил в мою часть дома через черный ход. Фактически с задней стороны дома находятся две двери рядом друг с другом. Два черных хода — в две части дома… Теперь вы не сможете меня обвинить в том, что я говорю неправду.

Мейсон мрачно посмотрел на нее:

— Я вообще ничего не говорю, но много думаю. Значит, Питер Брунольд находился с вами не все время, пока был в доме в ночь убийства?

— Нет.

— Куда он выходил?

— Он решил, что Овертон, шофер, не только шпионит за нами, но и обыскивает мои комнаты, поэтому пошел его искать.

— Нашел?

— Нет, Овертона нигде не было. Питер сказал, что осмотрел весь дом.

— В какое время?