– О господи, – вздохнул Олег, – ну не хотелнастоящий Ярослав находиться в бегах и вздрагивать при виде любого милиционера.А так суд состоялся, срок дали, про Рюрикова все забыли, Якову выдали вполнехорошую сумму, на которую тот собирался жить после отсидки. А Ярослав, получивфамилию Сироткин, занялся торговлей продуктами и весьма преуспел в данномбизнесе, вновь стал обеспеченным человеком, не таким, естественно, как во времяаферы с «Просторами», но вполне и вполне денежным. Он ничего не опасается. Узакона к отсидевшему уголовнику, твердо вставшему на путь исправления, нетникаких претензий. И потом, возьми современных коммерсантов и поройся в ихнедалеком прошлом… Да у девяти из десятка за плечами криминальные дела…

Со стороны настоящего Сироткина тоже все спокойно. Чтобымать Якова, Клавдия Васильевна, не поднимала шума и не искала сына, ей сначалапозвонили от лица начальника колонии, а потом отправили извещение о смерти.

– И где они его взяли? – спросила я.

Олег нахмурился:

– Деньги могут все, а в Главном управлении исполнениянаказаний тоже имеются жадные людишки. Купили они бланк с печатью – и все дела.

Потекли годы. Один торговал продуктами, другой мотал срок.Но бывший владелец «Просторов» не бросил своего «двойника», поговорил, с кемнадо, и Лжерюрикова перевели в Москву, на поселение. Впрочем, претензий к немуу лагерной администрации не было. В колонии мужик встретил Валентину Загораеву,женился, купил квартиру и обрел свое маленькое счастье. Валя оказалась темчеловеком, ради которого Лжерюриков был готов вести нормальный образ жизни, ондаже подал прошение об условно-досрочном освобождении. Решил пойти столяром намебельную фабрику, родить сына, словом, жить нормально, преступать закон онбольше не желал. Кстати, Лжерюриков совсем не злой мужик, он искренне любитсвою мать и при первой же возможности начинает посылать ей деньги, придумавсказочку о совестливом хозяине «Просторов».

– Интересно, – протянула я, – а как же вышло,что Яков остался по-прежнему прописан у бабы Клавы?

Олег хмыкнул:

– То ли еще бывает! Клавдия Васильевна никакогосвидетельства о смерти сына не получала. Она женщина простая, малограмотная итвердо была уверена, что бумажка, присланная из колонии, заменяет вседокументы. В загс она не ходила, в паспортный стол тем более… Вот и осталсяЯков, по документам, прописанным у матери. Кстати, Сироткин, ставший Рюриковым,просто купил себе квартиру, а прописываться в ней не стал. Теперь такоевозможно, это в советские времена требовалось оформить документы в две недели,а сейчас… И потом в паспорте у него была уже московская прописка, так что Яковничем не рисковал. Тысячи москвичей имеют прописку в одном месте, а живутсовсем в другом, и никого сей факт не угнетает!

Так бы и поросла данная история быльем, если бы не произошелстрашно неприятный случай.

Настоящий Рюриков, став Сироткиным, продолжает изредкавстречаться с Ольгой Зверевой. Страстных отношений уже нет, но дружескиеостались. Как-то раз они у него дома посмотрели боевик. Когда замелькали титры,мужчина потянулся и сказал:

– Ну и глупость показывают!

– Почему? – спросила Ольга.

– Как, интересно, они узнали, что медсестра перепуталаинструменты?

– Ты не понял? – хмыкнула Зверева. –Видеопленку посмотрели. Кстати, у нас тоже снимают…

Рюриков на секунду онемел:

– И меня запечатлели?

Ольга растерялась:

– Наверное, не знаю!

– Запись, если она есть, надо найти иуничтожить, – велел Ольге любовник.

На следующий день Зверева обратилась к Полине и попросиланайти кассету. Но, очевидно, сильно нервничая, совершила ошибку:

– Поля, – сказала Ольга, – мне очень нужнаэта запись, найдешь ее, получишь пятьсот долларов.

Полина, постоянно нуждающаяся в деньгах, мигомнасторожилась. Врачи и раньше приходили к ней с подобными просьбами, ноназывали не фамилию больного, а сообщали:

– Полюшка, отыщи коррекцию ушей.

Или:

– Мне нужна картинка с губами.

Полинка рылась в видеотеке и подбирала пять-шесть нужныхкассет. И уж, конечно, никто не предлагал ей таких астрономических сумм.Максимально, что давали врачи, – шоколадку. А тут – пятьсот баксов!

Поля моментально нашла кассету и… унесла ее домой.

Когда Ольга на следующий день спросила: «Ну как? Отыскала?»

Полечка преспокойненько ответила:

– Да, но хочу сказать, что знаю все и вам придетсязаплатить за пленку десять тысяч баксов.

Зверева забормотала:

– Знаешь? Что? Откуда?

– Так пленку поглядела и поняла, – заявила Полина.

На самом деле она ничегошеньки не знает, а простошантажирует Ольгу. Зверева едва скрывает ужас и от растерянности делает ещебольшую глупость.

– Хорошо, – ляпает она, – спрошу у него проденьги.

«Яков», узнав в чем дело, приходит в крайнее негодование.

Вся отлично задуманная комбинация может лопнуть из-закакой-то идиотской кассеты. Проще всего дать Полине десять тысяч долларов, ногде гарантия, что девушка прекратит их шантажировать? Шантажисты редкоуспокаиваются… И тогда «Сироткин» принимает решение: «Полину следует убрать».Он находит киллера, готового выполнить заказ. Но Полю словно бог бережет.Сначала девушку хотят задавить, инсценировав дорожно-транспортное происшествие.Но она каким-то чудом уворачивается, потом в нее стреляют, но таинственнымобразом рука снайпера вздрагивает, и пуля попадает через стекло не в Полину, ав буфет с посудой…

Девушка понимает, что ее жизни угрожает опасность, иначинает нервничать, а когда мимо ее головы пролетает кирпич и разбивается,упав у ног, она решает действовать. Проведя бессонную ночь, Поля понимает,какую глупость затеяла с кассетой. Девушка решает идти в милицию и рассказатьчестно обо всем. В конце концов она не сделала ничего дурного… Ну хотелазаработать, так ведь раскаялась в содеянном поступке. Но идти к первомупопавшемуся милиционеру не хочется, и Поля вспоминает, что на седьмом этаже вих доме живет Леонид Сергеевич Клячин, с дочерью которого она вместе училась.Клячин вроде сотрудничает с правоохранительными органами. Полина спускается ксоседу, тот давно на пенсии, но дает ей дельный совет.

– Обратись на Петровку, к Олегу МихайловичуКуприну, – сказал Полине мужик, – обязательно поможет, кстати, онтоже живет в нашем доме, честный, принципиальный товарищ.