— Мы получили представление.

— А ведь и правда, — сказал Джейкоб, — как же мы объясним причину?

— Причину?

Они ни разу не произнесли слова "развод". Джейкоб мог бы заставить себя произнести его, потому что развода не должно было быть. Но Джейкоб не хотел вытаскивать его на поверхность. Джулия не могла его произнести, потому что не была так уверена. Она не знала, куда его вставить.

Если бы пришлось говорить абсолютно честно, Джулия не смогла бы четко сказать, почему они делают то, что не могут назвать. Она была несчастлива, но не могла бы точно сказать, что подобную несчастливость какой-нибудь другой человек не счел бы счастьем. У нее были неисполненные желания — целое море, — но понятно, что они есть у каждого человека, состоящего или не состоящего в браке. Она хотела большего, но не знала, можно ли это большее где-нибудь найти. Когда-то это незнание вдохновляло. Вселяло веру. Теперь оно стало ничем. Просто незнанием.

— Что, если дети захотят знать, не планируем ли мы новые браки? — спросила Джулия.

— Я не знаю. А ты?

— Определенно нет, — сказала Джулия. — Этого не будет.

— Ты удивительно уверена.

— Ни в чем не уверена сильнее.

— Ты прежде во всем проявляла неуверенность, в хорошем смысле.

— Наверное, все было недостаточно очевидно для меня.

— Единственное, что для тебя очевидно, — это что наш конкретный образ жизни не подошел конкретному человеку, тебе.

— Я готова к следующей главе.

— Соломенная вдова?

— Может быть.

— А что насчет Марка?

— Ну и что насчет него?

— Он милый. Симпатичный. Почему не попробовать?

— Как ты можешь так легко отдать меня кому-то?

— Нет. Нет, ну просто у тебя с ним, похоже, есть какая-то общность, и…

— Не стоит за меня волноваться, Джейкоб. Я не пропаду.

— Я не волнуюсь за тебя.

Это прозвучало ужасно.

Он попробовал еще раз:

— Я волнуюсь за тебя не больше, чем ты за меня.

Опять не то.

— Марк хороший человек, — сказала Билли, возникнув в комнате.

Что, они сами появляются из обивки мебели, как опарыши из гниющего мяса?

— Билли?

— Привет, — сказала она, протягивая руку Джейкобу. — Мы еще не знакомы, хотя я о вас много слышала.

"Интересно, что?" — хотел спросить Джейкоб, но вместо этого взял ее руку со словами:

— А я много слышал о вас. — Ложь. — И кстати, только хорошее. — Правда.

— Я была наверху, помогала Сэму с его извинениями к бар-мицве, и тут мы вдруг поняли, что не знаем, как точно определяется извинение. Требует ли оно недвусмысленного раскаяния?

Джейкоб бросил на Джулию взгляд типа: "Смотри-ка, какой словарный запас!"

— Может ли он просто рассказать, что случилось, и объяснить? Обязательно ли там должны прозвучать слова Я сожалею?

— А почему сам Сэм не спросит?

— Он гуляет с Аргусом. И попросил меня.

— Я чуть позже поднимусь и помогу, — пообещал Джейкоб.

— Не уверена, что это нужно или, на самом деле, желательно. Нам как бы просто надо знать, что имеется в виду под извинением.

— По-моему, недвусмысленное раскаяние необходимо, — сказала Джулия, — но слова Я сожалею не обязательны.

— Я так и чувствовала, — сказала Билли. — Ладно. Что ж, спасибо.

Она двинулась прочь из комнаты, но Джулия окликнула ее:

— Билли!

— Да?

— Ты что-нибудь услышала из нашего разговора? Или только то, что Марк милый?

— Даже не знаю.

— Ты не знаешь, слышала ли что-нибудь? Или не знаешь, удобно ли будет ответить?

— Второе.

— Дело в том, что…

— Я понимаю.

— Мы еще не говорили с мальчиками…

— Я правда понимаю.

— И тут много всего в контексте, — вклинился Джейкоб.

— Мои родители развелись. Я все понимаю.

— Мы пытаемся решить, что делать, — пояснил Джейкоб, — просто пытаемся разобраться.

— Твои родители развелись? — спросила Джулия.

— Да.

— Давно?

— Два года назад.

— Я сожалею.

— Я не виню себя в их разводе, и вы себя не должны винить.

— Забавная ты, — сказала Джулия.

— Спасибо.

— Их развод, очевидно, не помешал тебе стать интересной личностью.

— Ну, мы же не узнаем, какой я могла бы стать в ином случае.

— Ты правда забавная.

— И правда спасибо.

— Мы понимаем, что это ставит тебя в неловкое положение, — добавил Джейкоб.

— Все нормально, — ответила Билли и снова повернулась к дверям.

— Билли! — позвала Джулия.

— Да?

— Ты бы могла сказать, что развод твоих родителей — это потеря?

— Для кого?

— Хочу поменять желание, — объявил Бенджи.

— Бенджи?

— Мне пора, — сказала Билли, поворачиваясь к выходу.

— Совсем не обязательно, — сказала Джулия. — Останься.

— Я хочу, чтобы вы поверили Сэму.

— Поверили в чем? — спросил Джейкоб, подхватывая Бенджи на колени.

— Мне пора, — сказала Билли и вышла за дверь.

— Я не знаю, — сказал Бенджи. — Я только слышал, как он говорил с Максом и сказал, что хотел бы, чтобы вы ему верили. И я решил пожелать его желание.

— Дело не в том, что мы ему не верим, — сказал Джейкоб, вновь злясь на Джулию за то, что не смогла принять сторону сына.

— А в чем?

— Хочешь знать, о чем говорили Сэм с Максом? — спросила Джулия.

Бенджи кивнул.

— У Сэма неприятности в Еврейской школе: на его столе нашли листок бумаги с написанными плохими словами. Сэм говорит, он их не писал. Его учитель уверен, что это Сэм.

— А почему вы ему не верите?

— Мы не говорили, что ему не верим, — сказал Джейкоб.

— Мы хотим ему верить, — сказала Джулия. — Мы всегда хотим быть на стороне наших детей. Просто на этот раз нам кажется, что Сэм говорит неправду. Это не значит, что он плохой. И не значит, что мы его меньше любим. Мы его любим. Мы стараемся ему помочь. Люди же все время ошибаются. Я все время ошибаюсь. Папа тоже. И мы все рассчитываем на прощение близких. Но для этого нужно извиниться. Хорошие люди не делают меньше ошибок, просто они умеют извиняться.