— Это все из-за тебя. — Я провел пальцами по стеклу перед собой. — Все из-за… способностей, которые ты украл у других эпиков?

— Я просто забрал назад то, что когда-то дал, — ответил он. — Все так быстро поверили в эпика, который может похищать способности, что не поняли: на самом деле все наоборот. Я вовсе не вор. Заграбаст… надо же было меня так назвать! — Он покачал головой.

— Но почему? — сглотнув, спросил я. — Прошу тебя, скажи — зачем ты это сделал?

Он задумчиво заложил руки за спину. Это действительно был Заграбаст — не только то же самое лицо, но и те же манеры. И он точно так же насмешливо фыркнул, прежде чем ответить, будто разговор со мной был ниже его достоинства.

— Вы все равно уничтожите сами себя, — тихо сказал он. — Я всего лишь предвестник — я несу способности. Вы сами воспользуетесь ими, чтобы обречь себя на гибель. Именно так мы поступали в бесчисленных мирах — как мне… рассказывали.

— Рассказывали? Кто?

— Там чудесно, — продолжал он, словно не слыша меня. — Вам этого не понять. Мир и покой. Никаких жутких огней — вообще никакого света. Мы не используем столь чудовищных органов чувств, как глаза. Мы просто живем как одно целое, пока не приходит время исполнить наш долг. — Напасть насмешливо улыбнулся. — И сейчас этот долг на мне. Я явился сюда, оставив все, что было раньше, и обменял его на…

— Яркий свет, — сказал я. — Громкие звуки. Жар. Боль.

— Да! — ответил он.

— Это не мои кошмары, — прошептал я, поднеся руку ко лбу. — Они твои. Треск… они ведь все твои, да?

— Что за глупости ты там опять болтаешь?

Я попятился, наткнувшись на прямоугольный выступ на стене, который видел в своих кошмарах — видениях рожденного в этом мире, столь чуждом Напасти. Для его органов чувств это действительно было ужасное место.

Яркий свет в моих кошмарах исходил от обычных потолочных ламп.

Грохот и вопли? Разговоры людей и стук перемещаемой мебели.

Все это было чудовищным по сравнению с тем, где он жил раньше, — в другом, непостижимом мире, где отсутствовали столь резкие воздействия.

— Ты собирался нас покинуть? — спросил я. Напасть не отвечал.

— Напасть! После того как ты наделил нас способностями, ты собирался уйти?

— Зачем мне оставаться в этом жутком месте дольше необходимого? — пренебрежительно бросил он.

— В параллельном мире Меган, — прошептал я, — ты действительно ушел, и тьма так и не овладела эпиками. Здесь ты остался… и каким-то образом нас заразил… своей ненавистью, своим презрением. Ты превратил каждого эпика в копию самого себя, Напасть.

Меган говорила, что ее страх перед пламенем не проявлялся столь явно, пока у нее не появились сверхспособности. Мой страх перед глубиной возник, как только Напасть обратил на меня свой взгляд. Когда Напасть — кем бы он ни был — проникал кому-то в душу, он усиливал их страхи до невероятной степени.

А когда люди сталкивались с собственными страхами — с тем, что они ненавидели, — Напасть отступал. Способности исчезали, а с ними и тьма.

Наверняка с этим было связано и то, что происходило, когда человек бросал вызов своим страхам.

«Они мои, — вспомнил я слова Меган. — Я заявляю на них свои права».

Треск… Означало ли это, что она завладела своими способностями, полностью изгнав Напасть? Отделив их от тьмы?

— Все вы находите массу оправданий, — сказал Напасть. — Вы отказываетесь понимать, кем становитесь, едва у вас появляется хоть какая-то власть. — Он посмотрел на ме ня. — И кем стал ты, Дэвид Чарльстон? Ты скрыл свои способности от остальных, но сам их источник тебе не одурачить. Я знаю, кто ты теперь. Когда ты явишь свое могущество? Когда ты начнешь разрушать, как предначертано тебе судьбой?

— Никогда.

— Чушь! Это заложено в вашей природе. Я наблюдал подобное много раз. — Он шагнул ко мне. — Как ты сумел? Как тебе удалось так долго продержаться?

— Потому ты к нам и пришел? — спросил я. — В Ильдитии? Из-за меня?

Напасть яростно уставился на меня. Даже сейчас, когда я видел его во всем великолепии, он по-прежнему производил впечатление большого избалованного ребенка.

— Напасть, — сказал я, — ты должен уйти. Оставь нас в покое.

— Мне не позволено уйти, пока я не выполню свою задачу, — фыркнул он. — Мне четко дали это понять после того, как я…

— Что?

— Что-то не слышу, чтобы ты отвечал на вопросы, которые задаю я. — Он снова повернул взгляд к окну. — Почему ты отказался от своих способностей?

— Я не могу быть эпиком, — с отчаянно бьющимся сердцем ответил я, облизнув губы. — Мой отец их ждал…

— И что?

— Я… — Я замолчал, не в силах договорить.

— Прошло одиннадцать лет, но ваш род продолжает существовать, — пробормотал Напасть. — Да, численность его сокращается, но он все еще существует. Я десять лет прожил среди вас ребенком, прежде чем сбежать сюда.

«Именно тогда взошла Напасть, — поду мал я, — когда ему было десять лет и он решил раздавать другим способности».

— Это место, — продолжал Напасть, — ближе к моей родине, чем любое другое в этом прогнившем мире. Но… я обнаружил, что мне нужно снова бывать внизу, среди вас. Мне хотелось понять, как вы все это воспринимаете. Прошло одиннадцать лет, но я так и не сумел ничего узнать…

Я взглянул на тонкий стержень детонатора в моей руке. У меня имелись ответы, хотя они и вызывали новые вопросы. Откуда именно он явился? Почему ему подобные стремились нас уничтожить? Он вел себя так, как будто это было предрешено, но кем и почему?

Вряд ли я когда-либо получил бы ответы на эти вопросы. Я жалел лишь об одном — что не попрощался с Меган. Один последний поцелуй точно бы не помешал.

«Меня зовут Дэвид Чарльстон».

Я нажал на кнопку.

«И я убиваю эпиков».

Бомба взорвалась.

49

Взрыв сотряс стеклянную космическую станцию, разнеся ее вдребезги. В лицо мне ударила горячая волна, которая тут же устремилась в вытянутую ладонь Напасти, всасываясь в нее, словно вода через соломинку.

В мгновение ока все закончилось. Станция за моей спиной восстановилась, стекло вновь собралось из осколков.

Я стоял словно идиот, снова и снова нажимая кнопку.

— Ты думал, — спросил Напасть, не глядя на меня, — что мои собственные способности могут меня уничтожить? Пожалуй, это могло бы выглядеть даже поэтично. Но я — хозяин всех способностей, Дэвид. Я досконально знаю их все. Да, я могу рассказать, по какому принципу работает Ильдития. Я могу объяснить, каким образом Меган перемещается между измерениями — как основные ее способности, так и эфемерные. Но я по-настоящему бессмертен. Никакая сверхспособность не может причинить мне необратимый вред.