— Не знаю, — ответил я, чувствуя, как слезятся от света глаза. Треск, я крайне устал и полностью вымотался, ощущая себя словно старое кухонное полотенце, настолько дырявое, что оно ни на что больше не годится, кроме как на подпорку шатающегося стола. — Но если это хоть чем-то поможет — да, я готов.

Даже могущественные высшие эпики порой становились жертвой чудовищных выбросов энергии — вроде атомной бомбы или собственной всеуничтожающей силы Разрушителя.

— Я доставлю тебя и бомбу в небесный дворец, — сказал он. — В Новый Иерусалим. Вот взрыватель. — Эпик протянул мне маленький, похожий на авторучку стержень, показавшийся мне удивительно знакомым. Точно такой же универсальный детонатор был когда-то у меня самого.

— А нельзя взорвать Напасть отсюда? — спросил я.

— Ты спрашиваешь, могу ли я пронести мимо твою чашу? — рассмеялся Разрушитель. — Вполне естественное желание. Но нет, ты должен лично бросить ей вызов. Я продлил твою жизнь, чтобы ты мог совершить данный поступок, ибо результат его мне известен. Радиус действия взрывателя крайне мал.

Я сжал детонатор в потной ладони, только что услышав свой смертный приговор. Возможно, бомбу можно было взорвать с помощью таймера, но я сомневался, что Разрушитель на подобное согласится.

«Я даже не успел попрощаться с Меган», — с болью подумал я. И все же мне наконец представился шанс, который я с таким упорством искал. Завершить все раз и навсегда.

— Можно мне… подумать?

— Только недолго. — Разрушитель посмотрел на небо. — Она скоро взойдет, и нельзя допустить, чтобы она увидела наши замыслы.

Я сел, пытаясь собраться с силами и привести мысли в порядок. Проф потерпел поражение, но лишился своих способностей. Когда я видел его в последний раз, он выглядел так, словно его крепко стукнули по голове. Но ведь рано или поздно он должен прийти в себя? Некоторые присвоители, забрав способности жертвы, оставляли ее оглушенной или вообще лишившейся разума. Когда способности восстанавливались, жертва приходила в чувство, но Заграбаст никогда не возвращал похищенного. Как я об этом не подумал?

Треск, и как я не сумел сразу понять слабость Профа? Его скромные планы, постоянный поиск поводов поделиться своими способностями и уменьшить шанс неудачи — все это указывало на его страх, не дававший ему выложиться полностью.

— Ну? — наконец спросил Разрушитель. — Времени больше нет.

Отдохнувшим я себя нисколько не чувствовал, несмотря на передышку.

— Я готов, — хрипло прошептал я.

— Прекрасно.

Он повел меня к бомбе, которая, насколько я понял, находилась в пустыне, собирая солнечное тепло. Подойдя ближе, я увидел металлический ящик размером с небольшой сундук, который, к моему удивлению, вовсе не был горячим.

Присев, Разрушитель положил ладонь на бомбу, а другой коснулся моей руки.

— «Ты будешь есть от трудов рук твоих; блажен ты, и благо тебе»[6]. Прощай, Сталеубийца.

Яркая вспышка света — и у меня перехватило дыхание. Мгновение спустя я смотрел на Землю из космоса.

Я едва слышал грохот, которым сопровождалось исчезновение Разрушителя. Со всех сторон меня окружал космос. Я стоял на коленях на стеклянной поверхности, глядя на головокружительную картину Земли во всей ее красе, окруженной дымкой атмосферы и облаков.

Картина выглядела настолько мирной, что все мои ежедневные заботы, казалось, утратили всяческое значение. Я огляделся вокруг, прислонившись спиной к бомбе и пытаясь хоть что-то увидеть в ее свете. Похоже, я находился в каком-то… здании или корабле. Со стеклянными стенами?

Поднявшись на ноги, я заметил скругленные углы и сиявший где-то вдали внутри стеклянного сооружения красный огонек. Только теперь я понял, что, хотя и нахожусь в космическом пространстве, ноги мои прочно стоят на какой-то поверхности, несмотря на неизбежную невесомость.

Бомба сияла за спиной, словно звезда. Я нащупал детонатор. Может… прямо сейчас?

Нет. Сперва я должен был увидеть Напасть вблизи. Она светилась красным столь же ярко, как и бомба, но находилась где-то впереди, и свет ее отражался от стеклянных углов и поверхностей.

Постепенно глаза мои приспособились к яркому свету, и я заметил дверь. Шатаясь, я двинулся к ней по неровному полу, усеянному похожими на ступени скобами и брусьями. Неровными были и стены, состоявшие из разнообразных отделений с проводами и рычагами внутри, только целиком стеклянными.

Я с трудом преодолел коридор. На одной из стен были выгравированы какие-то знаки, и я провел по ним рукой. Английские буквы? Я смог их прочитать, — похоже, это было название какой-то компании.

Треск! Я находился на старой международной космической станции, превратившейся в стекло.

Ощущая нереальность происходящего, я двинулся дальше к свету. Стекло было столь прозрачным, что могло показаться, будто его нет вообще. Я шел из помещения в помещение, выставив перед собой руку, чтобы не натолкнуться на стену, и красный огонек становился все больше.

Наконец я очутился в последнем помещении, просторнее остальных. В дальнем его конце ждала Напасть — мне показалось, что она стоит ко мне спиной, хотя она светилась столь ярко, что различить ее черты было почти невозможно.

Заслонившись рукой от света, я стиснул в руках детонатор. Глупо — следовало взорвать бомбу раньше. Напасть могла убить меня, едва увидев. Кто знает, какими способностями обладало это существо?

Но я должен был увидеть ее собственными глазами, встретиться с тем, кто превратил в руины мой мир.

Я пересек помещение.

Свет Напасти потускнел. У меня перехватило дыхание, и я ощутил горький привкус во рту. Что подумают люди внизу? Что Напасть погасла? Свет уменьшился до слабого сияния, и я увидел юношу в простом плаще, с красной светящейся кожей. Он повернулся ко мне лицом… и я его узнал.

— Привет, Дэвид, — сказал Заграбаст.

48

— Ты? — прошептал я. — Ты же был там, внизу! С нами!

— Да, — ответил Заграбаст, глядя на простирающуюся под нами планет у. — Ты сам знаешь, что я могу создать собственную копию. Ты даже несколько раз упоминал об этой моей способности.

Я пошатнулся, пытаясь связать все воедино. Он был среди нас.

Напасть жил среди нас.

— Как?.. Почему?..

Заграбаст удивительно по-человечески вздохнул, не скрывая раздражения, которое я неоднократно у него замечал.

— Все смотрю на этот мир, — проговорил он, — и пытаюсь понять, что вы в нем находите.

Я нерешительно подошел ближе:

— В мире?

— Он разорен. Страшен. Чудовищен.

— Да, — тихо сказал я. — И прекрасен. Заграбаст, прищурившись, посмотрел на меня.