А тетя Полли сказала, что Том говорит правду: старая миссУотсон действительно освободила Джима по завещанию; значит, верно – Том Сойерстолько хлопотал и возился для того, чтобы освободить свободного негра! А я-тоникак не мог понять, вплоть до этой самой минуты и до этого разговора, как этоон ври таком воспитании и вдруг помогает мне освободить негра!

Тетя Полли говорила, что как только тетя Салли написала ей,что Том с Сидом доехали благополучно, она подумала: «Ну, так и есть! Надо былоэтого ожидать, раз я отпустила его одного и присмотреть за ним некому».

– Вот теперь и тащись в такую даль сама, на пароходе, затысячу сто миль, узнавай, что там еще этот дрянной мальчишка натворил на этотраз, – ведь от тебя я никакого ответа добиться «в могла.

– Да ведь и я от тебя никаких писем не получала! – говоряттетя Салли.

– Быть не может! Я тебе два раза писала, спрашивала, почемуты пишешь, что Сид здесь, – что это значит?

– Ну, а я ни одного письма не получила.

Тетя Полли не спеша поворачивается и строго говорит:

– Том?

– Ну что? – отвечает он, надувшись.

– Не «что», озорник ты этакий, а подавай сюда письма!

– Какие письма?

– Такие, те самые! Ну, вижу, придется за тебя взяться…

– Они в сундучке. И никто их не трогал, так и лежат с техпор, как я их получил на почте. Я так и знал, что они наделают беды; думал, вамвсе равно спешить некуда…

– Выдрать бы тебя как следует! А ведь я еще одно письмонаписала, что выезжаю; он, должно быть, и это письмо…

– Нет, оно только вчера пришло; я его еще не читала, но оноцело, лежит у меня.

Я хотел поспорить на два доллара, что не лежит, а потомподумал, что, может, лучше не спорить. И так ничего и не «казал.

В первый же раз, как я застал Тома одного, я спросил его,для чего он затеял всю эту историю с побегом, что он намерен был делать, еслибы побег ему удался и он ухитрился бы освободить негра, который былдавным-давно свободен. А Том на это сказал, что если бы нам удалосьблагополучно увезти Джима, то мы проехались бы вниз по реке на плоту до самогоустья – приключений ради, – он с самого начала так задумал, а после того Томсказал бы Джиму, что он свободен, и мы повезли бы его домой на пароходе,заплатили бы ему за трату времени, послали бы вперед письмо, чтобы все негрысобрались его встречать, и в город бы его проводили с факелами и с музыкой, ипосле этого он стал бы героем, и мы тоже. А по-моему, и без этого все кончилосьнеплохо.

Мы в одну минуту освободили Джима от цепей, а когда тетяСалли с дядей Сайласом и тетя Полли узнали, как хорошо он помогал докторуухаживать за Томом, они стали с ним ужасно носиться: устроили его как можнолучше, есть ему давали все, что он захочет, старались, чтобы он не скучал ировно ничего не делал. Мы позвали Джима в комнату больного для серьезногоразговора; и Том подарил ему сорок долларов за то, что он был узником и всетерпел и так хорошо себя вел; а Джим обрадовался и не мог больше молчать:

– Ну вот, Гек, что я тебе говорил? Что я тебе говорил наДжексоновом острове? Говорил, что грудь у меня волосатая и к чему такаяпримета; а еще говорил, что я уже был один раз богатый и опять разбогатею; вотоно и вышло по-моему! Ну вот! И не говори лучше в другой раз, – примета, она иесть примета, попомни мое слово! А я все равно знал, что опять разбогатею, этоуж как пить дать!

А после этого Том опять принялся за свое и пошел и пошел:давайте, говорит, как-нибудь ночью убежим все втроем, перерядимся и отправимсяна поиски приключений к индейцам, на индейскую территорию, недельки на две, натри; а я ему говорю, ладно, это дело подходящее, только денег у меня нет наиндейский костюм, а из дому вряд ли я получу, потому что отец, должно быть, ужевернулся, забрал все мои деньги у судьи Тэтчера и пропил их.

– Нет, не пропил, – говорит Том, – они все целы, шестьтысяч, и даже больше; а твой отец так и не возвращался с тех пор. Во всякомслучае, когда я уезжал, его еще не было.

А Джим и говорит, да так торжественно:

– Он больше никогда не вернется, Гек!

Я говорю:

– Почему не вернется, Джим?

– Почему бы там ни было, не все ли равно, Гек, а только онбольше не вернется.

Но я к нему пристал, и в конце концов он признался:

– Помнишь тот дом, что плыл вниз по реке? Там еще лежалчеловек, прикрытый одеялом, а я открыл и посмотрел, а тебя не пустил к нему? Нувот, свои деньги ты получишь, когда понадобится, потому что это и был твойотец…

Том давно поправился и носит свою пулю на цепочке вместобрелока и то и дело лезет поглядеть, который час; а больше писать не о чем, и яэтому очень рад, потому что если бы я раньше знал, какая это канитель – писатькнижку, то нипочем бы не взялся, и больше уж я писать никогда ничего не буду.Я, должно быть, удеру на индейскую территорию раньше Тома с Джимом, потому чтотетя Салли собирается меня усыновить и воспитывать, а мне этого не стерпеть. Яуж пробовал.

Конец.

С совершенным почтением Гек Финн.