212-й уверенно набирал высоту, миновав три километра, заснеженные долины посверкивали под ними на солнце, эксплуатационный потолок у машины составлял почти пять с половиной тысяч метров, в зависимости от нагрузки. Вышка «Роза» появилась впереди на небольшом безлесом плато на высоте три с половиной километра. Несколько трейлеров для жилья, сараи, в беспорядке разбросанные вокруг высокой вышки. И вертолетная площадка.

– Вышка «Роза», говорит Жан-Люк. Как слышите меня? – Он терпеливо подождал.

– Слышу тебя хорошо, Жан-Люк! – раздался радостный голос Миммо Серы, человека компании – самая высокая должность на участке – инженера, руководившего всеми работами. – Что ты нам везешь, а?

– Niente[30], Миммо! Мы увидели красную ракету и просто проверяем, что стряслось.

– Мадонна, экстренная эвакуация? Это не у нас.

Скот немедленно прервал заход на посадку, выровнял вертолет и взял новый курс, забираясь выше на горный гребень.

– «Беллиссима»?

– Проверим.

– Сообщите нам, а? Мы не выходили с ними на связь с начала пурги. Какие последние новости?

– Последнее, что мы слышали, это Би-би-си два дня назад: они говорят, что «бессмертные» подавили восстание кадетов летной школы и гражданских лиц на базе в Дошан-Таппехе. Никакой информации не было ни из тегеранского офиса, ни от кого-то еще. Если что получим, я свяжусь с вами по рации.

– А, грацие! Жан-Люк, начиная с завтрашнего дня, нам понадобятся еще двенадцать партий шестидюймовой трубы и обычное количество цемента. О'кей?

– Bien sûr![31]— Жан-Люк был в восторге от дополнительного заказа и возможности доказать, что они лучше «Герни». – Как идут дела?

– Прошли до отметки две тысячи четыреста метров, все говорит о том, что тут еще одно золотое дно. Я хочу прогнать скважину в следующий понедельник, если это возможно. Ты можешь заказать для меня «Шлумбергера»?

«Шлумбергер» была всемирной компанией, производившей и поставлявшей скважинные приспособления, которые брали пробы и проводили, с огромной точностью, электронные измерения нефтеносного потенциала и свойств различных пластов, приспособления для направления бурового долота, приспособления для извлечения сломанных долот, приспособления для перфорации, посредством взрыва, стальных обсадных труб скважины, чтобы нефть могла течь в трубу, – вместе со специалистами, которые все это эксплуатировали. Очень дорого, но совершенно необходимо. Прогонка скважины представляла собой последнюю операцию перед цементированием обсадных труб и началом эксплуатации скважины.

– Где бы они ни были, Миммо, в понедельник мы их привезем… если будет на то воля Хомейни!

– Mamma mia, скажи Насири, что они нам просто необходимы.

Голос в наушниках быстро затухал.

– Нет проблем. Я свяжусь с тобой на обратном пути. – Жан-Люк посмотрел вниз через стекло кабины. Они шли над гребнем, поднимаясь все выше, и двигатели начинали работать с натугой. – Merde, есть-то как хочется, – сказал он, потягиваясь на сиденье. – У меня такое ощущение, будто меня массажировали отбойным молотком, но, Господи, какая чудесная вышла гонка!

– Знаешь, Жан-Люк, а ты ведь пересек финишную черту на секунду раньше Ничак-хана. Как минимум.

– Ясное дело, но мы, французы, народ великодушный, diplomatique[32] и очень практичный. Я знал, что наш виски он нам продаст назад за полцены; а если бы его объявили побежденным, это бы обошлось нам в целое состояние. – Жан-Люк просиял. – Но если бы не этот могул, я бы не колебался, выиграл бы гонку без проблем.

Скот улыбнулся и промолчал, дыша легко, но ощущая свое дыхание. На высоте больше трех тысяч шестисот метров пилотам, согласно правилам, полагалось надевать кислородную маску, если они рассчитывали провести на этой высоте более получаса. Масок они с собой не брали, и никогда пока что ни один пилот не испытывал какого-либо особого дискомфорта, если не считать головной боли, более или менее продолжительной, хотя на то, чтобы акклиматизироваться для жизни на высоте двух тысяч трехсот метров, уходила неделя. Бурильщикам на «Беллиссиме» приходилось еще туже.

Их собственные остановки на «Беллиссиме» обычно были очень короткими. Просто грузили тысячу восемьсот килограммов полезной нагрузки, внутрь или под брюхо. Трубы, насосы, дизтопливо, лебедки, генераторы, химикаты, продовольствие, трейлеры, резервуары, люди, буровая грязь – общее название бурового раствора, закачивавшегося в скважину для очистки забоя, смазки бурового долота, сдерживания напора нефти или газа, когда придет время, без которого глубокое бурение было невозможным. Потом потихоньку летели назад, когда порожняком, когда с полным вертолетом людей или оборудования для замены или ремонта.

Мы просто нахальный, возомнивший о себе фургон для доставки грузов, подумал Скот, скользя взглядом по небу, приборной доске, местности внизу. Да, но как же это здорово – лететь, а не ехать. Голые скалы под ними были довольно близко, деревья остались далеко внизу. Они перевалили за последний гребень. Отсюда уже была видна вышка.

– «Беллиссима», говорит Жан-Люк. Как слышите меня?

Вышка «Беллиссима» была из всех здешних самой высокогорной – ровно три тысячи восемьсот метров над уровнем моря. Вся база ютилась на скалистой площадке под самым гребнем. С другой стороны площадки гора обрывалась вниз, почти отвесно, больше чем на два километра до горной долины шириной десять миль и длиной тридцать – зияющая рана на поверхности земли.

– «Беллиссима», говорит Жан-Люк. Как слышите меня?

Снова никакого ответа. Жан-Люк переключил канал.

– «Загрос-З», как слышите?

– Слышу вас хорошо, капитан, – тут же отозвался с базы голос их радиста-иранца Аливари. – Его превосходительство Насири рядом с аппаратом.

– Ждите нас на этой частоте. Экстренная эвакуация на «Беллиссиме», но на связь они не выходят. Будем садиться.

– Понял. На связи.

Как всегда на «Беллиссиме», Скотом овладевало благоговение при мысли о том титаническом сотрясении земной коры, которое привело к образованию долины внизу. И, как и все, кому довелось здесь побывать, он поражался громадности риска, трудов и денег, необходимых для того, чтобы найти месторождение, выбрать место, поставить вышку, а потом пробурить сотни, тысячи метров, чтобы сделать скважины рентабельными. Но прибыль они приносили, и огромную, как и весь этот район с его безмерными запасами нефти и газа, запертыми в известняковых конусах на глубине от двух тысяч двухсот до трех тысяч трехсот метров. А потом – новые огромные капиталовложения и новый риск при подсоединении этого месторождения к нефтепроводу, который протянулся через горы Загрос, связывая нефтеперерабатывающие заводы Исфахана в центре Ирана с такими же заводами в Абадане на побережье залива – еще одно поразительное инженерное достижение старой англо-иранской нефтяной компании, ныне национализированной и переименованной в «Иран Ойл». «Украденной, Скот, сынок, украденной – вот правильное слово», – много раз говорил ему отец.