— Я достигнемалого прогресса. Команда «О'Доннелл» к концу сезона будет объявленабанкротом. Я изучил всю процедуру. Чтобы присвоить команде имя «Блю скай»,достаточно выкупить восемьдесят процентов имущества «О'Доннелл». На это уйдетвосемь миллиардов. Два из них нам сразу же дает фирма «Дзета Утенсили» приусловии, что мы заключаем договор с пилотом по их выбору. Мастерские находятсяв Англии, в получасе езды от Лондона. Предприятие насчитывает сто двадцатьчеловек персонала, годовой оборот можно довести до тридцати миллиардов, если,конечно, управлять с толком. В первых шести состязаниях, согласно правилам, мыимеем право выставлять только одну машину. Позднее можно будет заявить ивторую. Главный инженер у них — итальянец, зовут его Андреа Сориа. Отличныйпарень. Менеджер команды в настоящее время — некий Джон Грэй. Я мог бы егозаменить. Я же тебе уже говорил: мне осточертела сидячая работа, — заявилДжордано.

Петер разразилсястоль редким для него взрывом искреннего смеха.

— Значит, тыхочешь, чтобы я выложил восемь миллиардов, чтобы ты мог поиграть в машинки?

— Что-то вэтом роде. Как тебе такая мысль?

— Мысльзамечательная. Но ты мне так и не сказал, кто этот пилот, ради которого «ДзетаУтенсили» готова вложить в дело два миллиарда, — напомнил Петер.

— Ну, если ужна то пошло, есть еще два крупных спонсора и пара-тройка рекламодателейпомельче. Так что, еще прежде, чем мы вступим в игру, нас профинансируют начетыре миллиарда, — продолжал Джордано.

— Я спросил,как зовут пилота, — повторил Петер.

— Лучший излучших, настоящий ас. Его зовут Мистраль Вернати.

В этот моментМария подносила к губам хрустальный бокал. Он выпал у нее из рук и со звономразбился.

Достигнув вершинызрелого возраста, Петер Штраус наконец-то познал удовлетворение и счастье. Онпреодолел свои страхи, навязчивые представления, мнительность, боязнь болезней.Марии удалось совершить чудо. Теперь он смотрел в будущее спокойно, с жаднымэнтузиазмом двадцатилетнего.

— Похоже,дело идет к тому, что у нас действительно будет «конюшня» в «Формуле-1», —сказал он как-то раз, ложась в кровать рядом с Марией.

— Решено? —спросила она.

— Я бысказал, что да, — подтвердил он. — Это новая игра. С тех пор как тысо мной, похоже, жизнь готовит мне одни лишь приятные сюрпризы.

Петер, насколькомог, сократил свое рабочее расписание и проводил большую часть времени сМарией.

Когда емуприходилось путешествовать, он обязательно брал ее с собой.

— В следующеммесяце съездим в Англию, посмотрим мастерские «О'Доннелл». И наконец-топознакомимся с легендарным Мистралем Вернати. Джордано превозносит его донебес.

Мария ответила несразу.

— Я с ним ужезнакома, — сказала она наконец.

— Ты никогдамне об этом не говорила.

— Разве ятебе не рассказывала о парне, который увлекался гоночными машинами?

Петер взглянул начасы.

— Если тынемедленно не выложишь мне все начистоту, через десять секунд я начнуревновать, — шутливо пригрозил он.

— Мы с нимбыли земляками. Встречались в юности. Потом он уехал, и мы потеряли друг другаиз виду.

— Значит,тебе будет приятно вновь его повидать?

— Ничегоподобного.

— Я должензаподозрить неладное? — насторожился Петер.

— Вовсе нет.Возможно, я была влюблена в него. Знаешь, как влюбляются в восемнадцать лет?

— А он?

— А он былвлюблен в свои гоночные автомобили. Вот и все, — отрезала она.

— Я всегдаподозревал, что в твоей жизни был кто-то еще до меня. Не думал, что это былМистраль Вернати, но догадывался, что это какой-то гонщик, — сказал Петер.

— Откуда тыэто взял?

— Видел, скаким увлечением ты следишь за хроникой автогонок, как тебе нравятсябыстроходные машины, — объяснил он.

— Почему жеты никогда меня ни о чем не спрашивал?

— Довериенадо заслужить, к нему нельзя принудить, — заметил он, нежно погладив еепо щеке.

— А ты нехочешь спросить: может быть, я все еще его люблю?

— Ты все ещеего любишь? — повторил Петер, чтобы ей угодить.

— Думаю, нет.Но это не так-то легко объяснить. Мистраль занимал много места в моей жизни, ноэто перевернутая страница. И я точно знаю, что человек, которого ялюблю, — это ты.

— Я думаю,тебе следует возобновить знакомство с ним, — задумчиво произнес Петер.

— Зачем?

— Чтобыпонять, не занимает ли он по-прежнему какое-то место в твоем сердце.

— А я и незнала, что в тебе есть садистская жилка, Петер. И мне это совсем ненравится, — ответила она, притворяясь раздосадованной.

— Но зато всеостальное тебе во мне нравится, верно?

— Какчеловек, ты очень привлекателен, я даже нахожу тебя неотразимым. Но прошу тебя:не заставляй меня встречаться с Мистралем Вернати, — повторила онаполушутя-полусерьезно.

— Этоозначает, что мне одному придется ехать в Англию, — вздохнул он жалобно.

— Я будуздесь ждать твоего возвращения. И горе тебе, если ты посмеешь упомянуть при немо Марии Гвиди. Я не хочу, чтобы он знал, что я его иногда вспоминаю. Обещаймне.

— Клянусь, —торжественно пообещал Петер, прикладывая руку к сердцу. — Но тебе недолгоосталось играть роль загадочной женщины. Потому что скоро ты станешь моейженой.

* * *

Антонино Катаниявошел в тюремную комнату для свиданий, чтобы переговорить со своим адвокатом.Весь торс у него был затянут в жесткий корсет, поддерживающий поврежденныйпозвоночник. Петер Штраус здорово его отделал, но ни в малейшей степени неугасил в нем страстную жажду жить. Его осудили на шесть лет, но Антонинонадеялся, что ему скостят срок за хорошее поведение. Кроме того, он стал искатьсреди своих многочисленных сообщников, оставшихся на свободе, кого-то, кто могбы еще больше приблизить дату его выхода из тюрьмы. Так ему пришло на ум имяВирджилио Финолли.

— Он можетмне помочь, — говорил Антонино адвокату. — Делай что хочешь, нодостань мне его хоть из-под земли. А потом я придумаю, как лучше к немуподобраться, чтобы он поработал на нас.

И вот теперьадвокат вернулся с ответом.

— Ты егонашел?

— И да, инет.

— Что тылепишь мне горбатого? Говори прямо! — рассердился Антонино.

— У меня длятебя плохие новости.