9 февраля 1799 г. французские войска выступили в поход из Каира через Синайскую пустыню в Сирию. К тому времени общая численность Восточной армии составляла вместе с нестроевыми 29 700 человек. Из них Наполеон взял с собою в поход 13 тыс. с двенадцатью генералами, в числе которых были Клебер, Ланн, Мюрат, Жюно, Доммартен, Каффарелли. Это и была теперь Сирийская (третья после Итальянской и Восточной) армия Наполеона. Остальные войска с девятью генералами, включая Дезе, Даву, Мармона и Лассаля, он оставил для контроля над Египтом[884].

Незадолго до выступления в сирийский поход, 25 января, Наполеон отправил гонца в Индию с письмом к правителю княжества Майсур Типу Султану. В письме говорилось: «Вы, наверное, уже осведомлены о моем прибытии к берегам Красного моря с неисчислимой и непобедимой армией, исполненной желания освободить вас от оков английского гнета». А. 3. Манфред так прокомментировал это письмо: «Неисчислимая армия? Конечно, это только гипербола. Но если она сможет дойти до берегов Инда и Ганга, кто может сомневаться в том, что она действительно станет неисчислимой?»[885]

Под впечатлением французских побед в Египте Типу Султан вновь взялся за оружие против англичан и просил Директорию Франции прислать ему подкрепление в 1500 солдат и флот «во имя старинной дружбы, связывающей его с Францией, которая будет длиться, пока солнце и луна будут светить на небе»[886]. Однако ни Директория, ни Наполеон не смогли помочь вождю антибританской оппозиции в Индии. 4 мая 1799 г. при штурме английскими войсками столицы Майсура Типу Султан был убит.

Итак, Сирийская армия Наполеона шла против турок, нацеливаясь на крепость Сен-Жан д’Акр. Переход через пустыню Синая французы перенесли легче, чем в июне 1798 г., когда шли через Ливийскую пустыню, - не столько из-за времени года (февральская жара почти не уступала июньской), сколько благодаря обретенному опыту и более основательной подготовке.

Первой из крепостей на пути французов в Сирию стал форт Аль-Ариш. Его гарнизон составляли кроме турок мамлюки Ибрагим-бея и албанцы. Они сражались отчаянно, но после того как орудия Доммартена пробили ядрами брешь в стене форта и французы пошли на штурм, гарнизон капитулировал. Он «сложил оружие, - читаем в записках Наполеона, - выдал лошадей, поклялся отправиться в Багдад через пустыню, не поднимать оружие против Франции на протяжении этой войны и не возвращаться в течение года ни в Египет, ни в Сирию»[887]. Захваченные в Аль-Арише знамена были отправлены в Каир.

Следующая крепость Газа, которую когда-то осаждал Александр Македонский и был здесь тяжело ранен, сдалась почти без боя. 1 марта Наполеон был уже в Рамаллахе - древней столице арабской Палестины, разместил в городе свой штаб, а себе облюбовал келью францисканского монастыря. Эту «небольшую побеленную известью комнатку до сих пор с гордостью показывают туристам», - писал о ней в конце XX в. Андре Кастело[888].

Со стен Рамаллаха французы увидели башни следующей турецкой крепости, одной из древнейших в мире, Яффы (ныне часть Тель- Авива). По библейскому преданию, именно Яффа была родиной пророка Ионы - того самого, кого будто бы проглотил кит, способный реально глотать лишь рыбу. С Яффой связаны и два эпизода из жизни Наполеона, растиражированные литературой на разных языках и всех жанров - от исторической науки до лирической поэзии.

Все началось с того, что 4 марта французы осадили Яффу. Наполеон предложил коменданту крепости Абдаллаху сдаться на почетных условиях, обещая «свободный выход гарнизону и покровительство городу». В случае отказа он предуведомил коменданта о «тех бедах, которые обрушатся на город, если он будет взят штурмом»[889]. Эти условия передали коменданту офицер-парламентер и трубач. Турки впустили офицера и трубача к себе, но вместо ответа обезглавили обоих, головы их, насаженные на пики, выставили на двух самых больших башнях крепости, а трупы сбросили со стен к подножью французских осадных батарей[890]. Артиллерия французов немедленно открыла огонь по стенам и башням Яффы, а в образовавшиеся бреши пехота пошла на штурм. Первым ворвался в крепость впереди солдат из своей дивизии генерал Ланн. На улицах Яффы началась кровавая резня. Французы, охваченные жаждой мести, не щадили никого и ничего. «Ярость солдат достигла предела, - вспоминал об этом Наполеон. - Они перебили всех. Яффа была разграблена и пережила все ужасы, достающиеся на долю города, взятого штурмом»[891].

Кстати, в тот момент, когда Наполеон давал сигнал к началу штурма, турецкая пуля сбила с него шляпу и, просвистев над головой, поразила насмерть стоявшего за ним высокорослого полковника[892]. Так малый рост спас жизнь величайшему из великих полководцев в начале его полководческого взлета.

К полуночи с 4 на 5 марта Наполеон приказал своим озверевшим солдатам прекратить резню. Ему доложили, что в главной цитадели города укрылись до 3 тыс. турецких воинов и что цитадель окружена со всех сторон. Надо ли ее штурмовать? Наполеон послал к цитадели двух своих адъютантов - Евгения Богарне и Антуана Круазье, чтобы они предложили туркам сдаться. Те ответили: «Мы сдадимся, если нам сохранят жизнь». Адъютанты Наполеона согласились на это, разоружили турок и препроводили их к своему шефу. Тот был озадачен и разгневан, как нельзя более. «Что это вы придумали?! - кричал он на своего пасынка. - Что мне с ними делать? Чем кормить? Куда и на чем отправлять? В Египет или во Францию?!»[893]

К тому же выяснилось, что из 2500 пленных больше 800 человек - люди из гарнизона Аль-Ариша, взятые в плен и отпущенные французами под их клятву «не поднимать оружия против Франции». Теперь они оказались клятвопреступниками и, безусловно, подлежали смертной казни. Но как быть с остальными? Наполеон созвал на совет всех командиров дивизий. Совещались три дня. Одни предлагали отпустить пленников, поскольку им обещано сохранение жизни. Другие возражали: «Они тут же примкнут к своим головорезам, и мы будем расплачиваться собственными жизнями за то, что сохранили им жизнь». На четвертый день Наполеон принял решение, которое в разных источниках трактуется по-разному.