– Хорошо, завтра всем отдых, подгонка снаряжения, ремонт одежды и обуви, послезавтра отправляемся. Сколько у нас сейчас повозок?

– Груженых пятнадцать, – ответил Ларт, – и двадцать под наемников. Все крытые, упряжь проверена, оси смазаны. Пушки, как вы и говорили, обмотали соломой и накрыли полотном. Коней и тягловых лошадей хватает.

– Тогда делаем так, вечером соберете мне всех сержантов и в первую очередь конников. Всем поставлю задачу, а сейчас пошли обедать.

После обеда меня навестил Тодор – как ни скрывай, солдаты, расположившиеся под стенами, о чем-то да говорят, вид он имел озабоченный и встревоженный.

– Ваша светлость, – начал он с порога, – а что нам делать? Вы уходите, и когда вернетесь, неизвестно. А как же мы?

– А что вы? Разве уже все выучили и уже готовы? Чего ты всполошился сам и людей баламутишь? – повысил я голос. – Ваше дело готовить спектакль, чтобы к тому времени, когда я появлюсь, вы могли меня удивить. А так как я буду отсутствовать, ты еще будешь контролировать новых музыкантов и певцов. Ты меня понял? – наезжал я на деда.

В таком деле разброд и шатания надо пресекать сразу. Дед струхнул и согласно закивал головой, пятясь задом к двери.

– Ты куда собрался? Я что, тебя отпускал? – снова окрысился я. – Садись, скажу, что надо будет делать. Будешь гонять певцов по старой схеме и по старому репертуару. Новый репертуар – почти тридцать песен – у них тоже есть, его учат и твоя дочь и парни, с которыми она выступает. Но на публике с новыми песнями не выступать, учить и тренироваться тут в замке. Музыканты имеют ноты и знают мелодии тоже, пусть учат и тренируются. Когда новые певцы отшлифуют песни из ресторана, поменять состав, твою дочь и ребят сюда и учить новые песни, этих туда. И не вздумай хитрить и затягивать с переменой состава, отвечаешь головой. Вопросы есть?

– Ваша светлость, а как доходы распределять?

– Так же, Тодор, так же, певице двадцать процентов и остальным, как и делили. Ну а театр, тут даже слов нет – все на тебе. Вот, а теперь иди, Тодор, и смотри, я на тебя надеюсь.

Следующий день был такой же нервотрепкой, как и предыдущий. Целый день за мной следом ходили Ларт и Гюнтер и уговаривали меня взять их с собой. Ходили, пока я не наорал на обоих. Коты тоже что-то очень активно крутились под ногами, пока не наорал и на них. Наконец закончился и этот день.

Утром, умывшись и позавтракав, вышел за ворота, посмотрел, как отправляются в дорогу кибитки и пушки, их сопровождали десять конников. Остальные ушли еще ночью и будут двигаться сами, встречаемся в обозначенном месте, они же должны предупредить и короля, что мы выдвинулись. Сайм еще прошлый раз присмотрел место в лесу недалеко от замка, где мы сможем расположиться и незаметно выдвинуться к замку герцога.

Я собирался выехать чуть позже и догоню обоз в дороге, еще раз проверив, все ли поняли, что и как делать остающимся. Уже конюх подвел ко мне Ветерка, когда в ворота влетел всадник, в котором я узнал Номана. Парень увидел меня, соскочил с коня и, подойдя, упал на одно колено и протянул мне пакет.

– Ваша светлость, у вас родился сын!

– Ваша светлость, разведчики вернулись, – доложил сержант моей охраны, войдя в палатку, что служила импровизированным штабом.

– Это хорошо, давай их сюда, – проговорил я, разворачивая на столе карту местности.

В палатку проскользнули Сайм Шорто и Март Юрта.

– Ваша светлость… – начал Март, но я остановил его движением руки.

– Давайте подходите к столу, рассказывайте, что вы там выяснили.

Война шла уже четвертый месяц. Ну, какая война… самые сильные бои шли двое суток при захвате замка герцога Жиронда, и три часа боя с ордой хана Юнуса ину Доршона. А в остальном это были редкие мелкие стычки. Хан старательно избегал боестолкновения с основным отрядом и предпочитал партизанские наскоки небольших отрядов в несколько десятков воинов, в ночное время. Врага еще на дальних подходах обнаруживали тарги, и в большинстве случаев эти отряды встречали залпом из арбалетов, а иногда и картечью.

У хана не получилось объединить степь для войны с королевствами, некоторые роды пошли под его руку, но после первого боя многие покинули лагерь и вернулись к своим очагам и женам. И теперь его ряды насчитывали тысяч шесть плохо вооруженных и неорганизованных воинов степи.

Я же усилился за счет подошедших ко мне кентийцев, посланных отцом в количестве пятисот воинов, и полутора тысяч воинов Торвала, которых прислал Данис. Так что я сейчас имею почти две с половиной тысячи воинов, отлично экипированных и выученных, при десяти пушках. Помимо этого обязал с десяток баронов герцога Жиронда нести патрульную и караульную службу. Границу степи я не пересекал – не стоит пока настраивать основную массу степняков против себя. Хан Юнус тоже не рисковал вторгаться на нашу территорию – вот так мы и сидели каждый у себя, изредка тревожа друг друга вылазками небольших отрядов.

Выслушав разведчиков, которые ничего нового мне не рассказали, отправил их отдыхать. Сейчас король Сармии по настоянию герцога Кантора объявил войну империи, вернее, «регенту Эльрику», как в последнее время последний сам себя называл. Король потребовал возвести на престол империи принцессу Алексию, назначив к ней временных советников от королевств, которые будут помогать ей править до ее совершеннолетия и выхода замуж. Мой отец поддержал требование короля Сармии Брана III, к отцу присоединился король Торвала, только королевство Барнем сидело тихо, никого не поддерживая и никуда вмешиваться не желая.

Поначалу кое-кто из не примкнувших к перевороту владетелей империи возмутился заявлением Брана III и начал демонстративно собирать войско. Но после того как к королю Сармии присоединились еще два королевства, а Кентия добавила, что на территории королевств есть много достойных дворян, не имеющих своих ленов, и что они получат наделы тех, кто выступит на стороне узурпаторов, любые заявления о поддержки Эльрика прекратились. Правда, это не касалось трех герцогов, повинных в смерти императора и участвовавших в перевороте.

Реальное сопротивление мог оказать только герцог Убер, остальные два герцога, Миторн и Лумер, настолько ослабли во взаимных стычках более чем за полгода, что реальной угрозы и не представляли. Большинство хозяйств и деревень было разорено и разграблено, и во многих местах наблюдалось бегство ремесленников и крестьян в соседние королевства и герцогства. Империя трещала по швам, и если бы герцоги могли усмирить свои амбиции и выбрать кого-то и поставить над собой, все бы пришло в норму. Но каждый считал себя вправе претендовать на трон, и в этой ситуации легче было короновать Алексию – все-таки законная наследница, – или даже принять кого-то пришлого. Лишь бы на троне не оказался сосед.

Тяжело было и в Торвале. После смерти герцога Жиронда король стал подчищать всех тех, кто участвовал в заговоре. Самые трусливые прибежали сами и упали на колени перед королем, прося о милости и клянясь в вечной преданности. А некоторые взялись за оружие. Нет, они не выступили в сторону столицы, а просто закрылись в своих замках, непонятно на что надеясь. Вот их и осаждали со своими дружинами верные королю бароны и графы.