редактор «Тюэмиес» Валпас опубликовал свой проект соглашения между красными и белыми. 10 апреля в «Тюэмиес» была помещена статья «Сложить оружие!» за подписью «Нейтральный», в которой поддерживалось предложение о мире с белыми, изложенное в опубликованной ранее статье за подписью «О. К.» В тот же день в «Тюэмиес» появился проект соглашения, предложенный Таннером и его сторонниками. По этому проекту, Совет Народных Уполномоченных и главный штаб Красной гвардии — с одной стороны — и сенат и главный штаб белофиннов — с другой — должны были вступить в переговоры и договориться о прекращении военных действий. После этого все депутаты сейма должны были съехаться в Або и окончательно установить условия мира. В проекте перечислялись демократические свободы, которые должны были быть гарантированы. После заключения окончательного мира белые и красные должны были распустить свои армии и Совет Народных Уполномоченных и сенат должны прекратить свою работу. Сейм должен избрать временное правительство, назначить новые выборы и объявить себя распущенным. После новых выборов должен был собраться новый сейм и заняться упорядочением дел в стране.

Предложения правых о мирном соглашении с буржуазией принесли финляндской революции немалый вред. Они ослабляли у красногвардейцев волю к борьбе, оказывали разлагающее действие на менее устойчивых и менее сознательных красногвардейцев, порождали у них нерешительность, сомнения в необходимости суровой борьбы и надежды на мир без существенных уступок буржуазии. Эти надежды были вредными, беспочвенными, несбыточными.

Сея иллюзии насчет мира и соглашения с буржуазией, правые не могли не знать, что их предложения несбыточны, ибо возможность соглашения была исключена и ввиду непримиримой позиции буржуазии. Финляндская буржуазия нигде и ни разу не выражала желания заключить мир с революционерами. Она могла пойти на любые уступки немецким империалистам, но на уступки своим революционным рабочим она идти не собиралась. Прибывшие к этому времени немецкие войска коренным образом изменили военную обстановку в пользу белых, и последние, считавшие теперь свою победу обеспеченной, меньше всего были склонны к компромиссам с красными. Удовлетворить белых могла только кровавая месть. И в такое-то время правые социал-демократические сирены запели о мире! Своими предложениями, сеявшими несбыточные иллюзии, морально демобилизовавшими красных, правые приносили вред революции и пользу буржуазии.

С момента высадки немецких войск борьба, которую вел революционный рабочий класс Финляндии, приобрела черты национально-освободительной борьбы, так как рабочие боролись против белофиннов и иностранных интервентов, которые стремились подавить революцию, чтобы поставить Финляндию в полную зависимость от кайзеровской Германии, что уже было обусловлено договорами, которые были заключены между белофиннами и Германией.

Немецкие войска должны были, согласно договоренности между Гинденбургом и Маннергеймом, с момента своей высадки подчиняться Маннергейму. Разумеется, о действительном подчинении немцев белофиннам не могло быть и речи. Было бы странно, если бы командующий германскими войсками в Финляндии, которые играли теперь решающую роль в войне, зависел от белофинского главнокомандующего, судьба которого зависела от прибытия немцев. Бранденштейн счел нужным установить связь с Маннергеймом только 20 апреля, а фон дер Гольц снизошел до этого лишь в конце апреля, т. е. в самом конце войны.

Не докладывая Маннергейму и не интересуясь его мнением, фон дер Гольц после высадки направился на Гельсингфорс, так как взятие столицы Финляндии имело для Германии гораздо большее политическое значение, чем наступление по линии Хювинге — Рихимяки, которое для белофиннов было бы важнее. Один батальон под командованием Гамильтона фон дер Гольц направил несколько в сторону, к станции Карья. Этот батальон, натолкнувшись на энергичное сопротивление Красной гвардии, вынужден был отступить и просить помощи у основных сил. Фон дер Гольц направил ему на подмогу один батальон и артиллерийскую батарею, но и этого оказалось недостаточно, и туда была направлена еще пехотная бригада под командованием генерала Вольфа. В донесениях об этой операции немецкие офицеры указывали, что число красных, оборонявших станцию, составляло «по меньшей мере 3 тыс. человек». Белофинские историки увеличили эту цифру до 8 тыс. человек. В действительности эту станцию обороняли три роты красногвардейцев, располагавшие из артиллерии всего одним орудием с бронепоезда, так что общее число защитников станции не превышало 500 человек. Такие дикие преувеличения, являющиеся в буржуазной литературе системой, служат своего рода отражением беспримерной храбрости финляндских красногвардейцев. Столь же бессовестно фальсифицирует буржуазная литература цифры потерь немцев и белофиннов, с одной стороны, и красногвардейцев, с другой. Не редкость встретить «сообщения» в духе барона Мюнхгаузена о том, что немцы и белофинны уничтожали сотни красногвардейцев, сами не неся потерь.

Двигаясь на Гельсингфорс, немцы встречали все более сильное сопротивление. В частности, упорное сопротивление было оказано им у станции Карис. Красногвардейцы хорошо использовали три железнодорожные линии, сходящиеся к этой станции (по четвертой линии наступали немцы), для подвоза подкреплений из Гельсингфорса, Хювинге и Або. Упорные бои продолжались два дня. Немцы имели преимущество артиллерии, что в конце концов и решило исход сражения.

Что касается отряда Бранденштейна, то при своей высадке он, естественно, не встретил сильного сопротивления, так как она была неожиданностью для красных. Как только о ней стало известно, ему тоже было оказано энергичное противодействие. Батальон Шрадера, выступивший в направлении на город Котка, был отброшен 8 апреля с большими потерями; значительную часть небольшого отряда красных, обратившего в бегство немецкий батальон, составляли женщины.

Одновременно с боями основных сил немцев за Гельсингфорс Бранденштейн атаковал станцию Нюбю (Уусикюля) между Лахти и Коувола, чтобы отрезать Гельсингфорс от Выборга и России. 13 апреля эта слабо защищенная станция была после боя занята одним батальоном немцев, но уже через день красногвардейцы выбили немцев со станции и отбросили к югу. Бранденштейн вынужден был бросить на отвоевание станции всю свою бригаду, насчитывающую около 3 тыс. человек, в то время как численность защитников станции составляла самое большее 700 человек. Вечером 15 апреля Бранденштейн, не будучи в состоянии снова занять станцию, несмотря на многократный перевес сил, так обрисовал положение фон дер Гольцу: «В настоящее время поступившие в бригаду сообщения заставляют считать положение крайне критическим. Сообщают, что крупные силы артиллерии и пехоты красных движутся к Лапптряски и Артъярви, а также со стороны Каусала и Элимяки. Красные движутся также с севера. Полковник барон фон Бранденштейн видит себя вынужденным принять трудное решение. Один, во вражеской стране, окруженный численно во много раз превосходящими силами, он не мог допустить того, чтобы его отрезали от опорного пункта в Ловизе...» Так приходилось оправдывать свое отступление интервентам, убедившимся,что перед ними не «шайки бандитов», а Красная гвардия революционных рабочих и деревенской бедноты.

Как уже говорилось, Маннергейм хотел во чтобы то ни стало взять Таммерфорс до прибытия немцев,