так как это имело бы большое политическое значение: это доказало бы, что и без немцев белофинны способны наносить красным решительные поражения и брать крупные города. Это намерение Маннергейма излагается в буржуазной литературе. «Главнокомандующий... решил осуществить свой план наступления на Таммерфорс, составленный еще в феврале. К этому решению его толкнуло не столько растущее нервничанье в тылу, сколько скорое прибытие немцев. Командующий действительно считал необходимым для независимой Финляндии и для ее будущего, чтобы финский народ сам завоевал свою свободу (так пишет буржуазная литература о победе буржуазии в классовой войне. — В. X.) и чтобы финны (т. е. белофинны. — В. X.) достигли значительных успехов еще до прибытия немцев».

Шведские офицеры считали наступление на пролетарский Таммерфорс настолько малообещающим, что предложили наступать лучше на Бьёрнеборг, если по каким-то другим мотивам, кроме военных, необходимо наступление. Но ничто другое Маннергейма не устраивало. Впоследствии он писал в своих воспоминаниях: «Для меня быстрое решение под Таммерфорсом было единственно приемлемым решением. Чтобы этого достигнуть, пришлось сконцентрировать все имеющиеся в моем распоряжении силы».

Опасность, нависшая над Гельсингфорсом и другими городами южной Финляндии в связи с высадкой немцев, лишила красных возможности перебрасывать оттуда подкрепления к Таммерфорсу и позволила белофиннам перерезать железнодорожное сообщение между Гельсингфорсом и Таммерфорсом. (Раньше по этой дороге можно было оказать помощь защитникам Таммерфорса; например, рабочие столицы прислали изготовленный ими бронепоезд.) Между тем, в отличие от противника, имевшего все в изобилии, защитники Таммерфорса находились в очень тяжелом положении. 1 апреля они подсчитали, что патронов хватит только на пять дней боев, а снарядов — всего на два дня. Для белых это не было секретом: благодаря своим агентам они наладили подслушивание телефонных разговоров штаба Красной гвардии и были в курсе всех затруднений оборонявшихся. Вдобавок осажденные голодали: они получали хлеба 100 — 50 граммов на человека в день, мяса — 75 граммов в день, сыра — 200 граммов в неделю. Ни сахара, ни молока, ни овощей не было. Белые могли действовать наверняка. Максимально используя и моральный фактор, белофинны с самолетов сбросили над городом листовки, в которых говорилось, будто на Таммерфорс движется 30-тысячный отряд немецких войск. Защитники же Таммерфорса не могли ждать подкреплений.

Незадолго перед решающими боями за Таммерфорс, во второй половине марта, туда прилетали из Гельсингфорса Сирола и Куусинен. На созванном по инициативе Куусинена собрании командиров и представителей Красной гвардии 23 марта было избрано новое командование обороной города, так как прежнее было переброшено в другие места. Главнокомандующим обороной был выбран Хуго Салмела, его помощниками — В. Лехтимяки, Весула и К. Л. Куло.

Финская буржуазия, стараясь оправдать свое обращение за помощью к немцам, уверяла, будто она позвала немецкие войска для того, чтобы предотвратить разрушение городов и предприятий Финляндии. В действительности об этом белофинны меньше всего заботились. Они непрерывно в течение двух дней варварски обстреливали Таммерфорс из тяжелых орудий, сносивших целые кварталы, затем пошли на штурм. Однако горящий, окутанный дымом город не сдавался. Ожесточеннейшие бои шли за каждый дом; иногда борьба за дом длилась целый день. Красные ничего не оставляли без упорнейшего сопротивления. 4 апреля белые передали красному командованию следующее предложение: «Главнокомандующий войсками таммерфорсского участка предлагает красному главнокомандующему сдать город. Командиры, русские, оружие и боеприпасы должны быть переданы войскам таммерфорсского участка. Рядовым гарантируется свобода». Ответом был категорический отказ. Красные не собирались выдавать своих командиров и русских добровольцев. Защитники города подсчитали свои ресурсы: патронов осталось по 8 штук на человека, а снарядов во всем городе только 30. Рабочая газета «Кансан лехти» опубликовала призыв стрелять по врагу только с короткого расстояния, чтобы не было промаха. Два дня еще продолжался этот ад, когда на шквал орудийного, пулеметного и ружейного огня противника защитники города могли отвечать лишь редкими выстрелами. Пушки красных безмолвствовали. В тяжелую минуту рабочие увидели рядом с собой на линии огня своих боевых подруг — пролетарские женщины не могли оставаться безучастными, когда шел «последний, решительный бой», жены рабочих сражались бок о бок с мужьями. Буржуазной армии противостоял весь рабочий Таммерфорс. По воспоминаниям красногвардейцев, женщины проявляли иногда еще большее презрение к смерти,чем мужчины. Так, во время боев в одном из пригородов Таммерфорса женщины под убийственным огнем с пением пошли в наступление, безнадежность которого была очевидна. Оборона Таммерфорса принадлежит к самым героическим страницам мирового рабочего движения.

6 апреля Таммерфорс пал — пал, в сущности, потому, что у защитников совершенно кончились боеприпасы — для борьбы не оставалось средств (Кристиненстад, между прочим, белые тоже взяли только после того, как у красных нечем стало защищаться).

Даже буржуазные авторы отмечали замечательный героизм защитников Таммерфорса. Не склонный к похвалам противнику Маннергейм признавал, что красные «дрались упорно» и проявляли «отчаянную волю к победе». Игнатиус и Сойккели пишут: «В некоторых домах сражались шаг за шагом от погреба до чердака. Наиболее солидными опорными пунктами были театр и городская ратуша. Последнюю, где находились также женские отряды и батальон смерти, защищали с ожесточением. Интенсивный пулеметный огонь, направленный в окна ратуши, не сломил сопротивления оборонявшихся, и только применение артиллерии, грозившее превратить все здание в руины, заставило красных сдаться». «Рабочее население Таммерфорса, — пишет Шибергсон, — с самого начала присоединилось к восстанию».

Свою победу над этим-то рабочим населением Таммерфорса (к которым присоединилось и некоторое количество русских добровольцев) Маннергейм в своем приказе от 7 апреля изображал так: «Это сражение является самым крупным и самым кровопролитным, какое когда-либо происходило в Финляндии. Эта победа является также самой блестящей, какую одерживали финляндские войска. Эта победа является также победой всей мировой культуры над русскими большевиками и над их ниспровергающими мир и губительными для культуры учениями». Победа над рабочими Таммерфорса и их женами — какая это была действительно «блестящая» победа «во имя культуры»! Но белые дорого оплатили свою победу — в их частях потери составляли от половины до двух третей состава. От шведской «черной бригады» осталось немного. «Маннергейм, — пишет историк Нопанен, — спешил со взятием Таммерфорса, несмотря на недостаточную подготовку. Следствием было множество неудач и большие потери среди наступающих.

Когда Таммерфорс был, наконец, взят 6 апреля, то понесенные людские потери думали затмить уничтожением бессчетного числа взятых в плен красных». Из-за недостатка боеприпасов красные и так понесли раза в три большие потери, чем белые. Однако Маннергейму этого показалось недостаточно, и он прибег к расстрелам. Германский посланник фон Брюк сообщал своему правительству, что Маннергейм «допустил в Таммерфорсе ненужное кровопролитие».

Взятие Таммерфорса было первым крупным успехом Маннергейма, да