пожала я плечами. — Утром вот связался и попросил. Сказал — может завтра вернётся, а может — ещё и нет.

— Ну, пускай у него всё там сложится, что ли, — вздохнул Брагин. — Потому что ну уберут его, пришлют кого нового — и сколько же времени этот новый будет входить в наши дела, да не только ж здесь, а и вовсе по всей губернии?

— Того нового ещё найти нужно, чтобы согласился здесь служить, — а я видела, какие эмоции вызывает у обычного человека назначение в Восточно-Сибирскую губернию.

— Так и я о том же, — закивал Брагин. — Поэтому — пускай у него всё получится. А ревизоры, если не идиоты, сами всё поймут. А если идиоты — так можно же и ещё один донос написать, так ведь? Только теперь уже на них.

— И будет у нас война доносов, — усмехнулась я. — Ладно, увидим, что там и как. Не теряйте, ещё появлюсь.

Я начала с Медведниковской больницы, там пришлось задержаться почти до обеда — потому что четыре жертвы массовой драки накануне. С чего началось, уже никто и не вспомнит, однако молотили друг друга палками, швырялись камнями, и даже городового побили, хоть он и стрелял из нагана в воздух, чтобы напугать и разогнать. Но — никакого криминала, одна дурость, а дурость неистребима, увы.

Когда я добралась до милейшего Василия Васильевича, у меня уже ноги тряслись. Правда, у него оказалось, что никаких драк, просто вчера поздно уже доставили умершего пассажира — обнаружили во время остановки поезда, ехал один, с соседями не общался, никто о нём толком ничего не мог сказать. Выяснить детали предстояло мне.

Правда, Зимин увидел, что мне уже хорошо, и с ходу предложил обед, и я не отказалась. Ему вот только что дражайшая Матрёна Савельевна принесла домашних щей, и картошки с грибами, и мы это замечательно разделили.

— Матрёне Савельевне моя большая благодарность, — сказала я. — Очень вкусно.

— Передам непременно, — усмехнулся Зимин. — Она говорит — Варфоломей наш Аверьяныч повадился куда-то в ваши края в гости ходить?

— Да, он иногда хозяек моих навещает, — кивнула я. — Прикормили, наверное.

Или что, Матрёна Савельевна сама имела на плотника виды? Ну так не всё ещё потеряно, или уже нет?

Далее следовало переходить к делу, и дело оказалось не таким и сложным, как выглядело. Покойный рассказал, что ехал в Слюдянку к брату и его семье, а скончался от сердечной болезни, о которой знал, но серьёзно не относился. И далее было понятно, что делать — извещать того брата.

Меня снова подкрепили чашкой чаю, и потом уже можно было отправляться в родную Кузнецовскую больницу. Я распрощалась с Зиминым и шагнула в наш кабинет.

И конечно же, первым, кого я там увидела, был тот самый ревизор, которому накануне Надежда пожелала всего хорошего. Некромант Елистратов. Один, без своих товарищей.

— Госпожа Филиппова? И где же вы провели почти весь день? — поинтересовался он, отложив бумагу, которую читал.

— Выполняла распоряжение начальства, — пожала я плечами и принялась размещать на вешалке свой тулуп.

— Могу я узнать — что за распоряжение?

— Можете, — я развязала платок, повесила и его тоже, и села за стол с другой стороны. — Пока господин Соколовский находится за пределами города, я традиционно провожу посмертное освидетельствование в остальных больницах, кроме этой. Сегодня побывала в Медведниковской и железнодорожной. Желаете знать детали?

— Желаю, — сказал Елистратов, смотрел при том на меня неотрывно и не то, чтобы недобро, но… нехорошо, в общем, смотрел.

— Извольте, — я рассказала ему и о вчерашней драке в Глазково, и о неудачливом пассажире, снятом с поезда.

Пока рассказывала, заглянул Василий, ойкнул, исчез, видимо — сказал Брагину. Вернулся, принялся шуршать с чайником.

— Что это вы делаете? — нахмурился Елистратов.

— Так как же, Ольга-то Дмитриевна вон уже пятерых с утра опросила, а ей было велено, чтобы трое — и всё, больше ни-ни, и как только на ногах-то стоит! Кормить нужно, да чаем поить!

Видимо, о незваном госте так никто не заботился, поэтому он так и смотрел, нахмурившись, как Василий добыл где-то миску каши, сунул мне в руки, и чашку горячего чаю — тоже. Я поблагодарила и принялась есть — потому что, ну, совершенно к месту оказалось. А Елистратов принялся читать дальше — что он там читал.

Я же доела, сложила в кучу посуду и поставила на окошко — Василий уберёт потом. И пошла проведать Брагина.

Оказалось, что доставили двоих, но на меня тут же замахали руками — мол, завтра, всё завтра, вам уже хватило, достаточно. Тогда я вернулась в кабинет и была готова ещё с полчаса доводить до ума документы, но там меня поджидал Елистратов.

— Ольга Дмитриевна, не изволите ли ответить на несколько вопросов?

— Спрашивайте, — я села и вытянула ноги.

— Как так вышло, что вы оказались служащей здешней магической управы?

— Череда случайностей, — пожала я плечами. — Матвей Миронович отправил меня учиться, а перед тем я подписала магический контракт — что вернусь после окончания базового курса. И вернулась.

— И неужели не было никаких других предложений?

На это я только пожала плечами, потому что — его мои предложения не касаются.

Он же помолчал, потом продолжил:

— Где вы учились? В Москве?

— Да.

— У Пуговкина, значит.

— Верно, у Афанасия Александровича.

— И сколько времени провели в академии?

— Год. Сдала квалификационный экзамен в январе. Планирую досдать общетеоретические предметы и защитить-таки полный диплом.

— Ого, — почему-то удивился он. — И зачем вам это нужно? Кто ваши родные, где они, почему позволили?

— В смысле — почему позволили? А не велит ли закон регистрировать всех магов и применять их способности на благо государства?

— Велит, но всегда можно найти вариант, когда женщина при том остаётся в семье.

— Ну так я не имею семьи. И возражать некому.

Он ещё раз оглядел меня, качал головой — вроде как «надо же, какое диво».

— И почему же никто не взял вас в семью, пока вы учились?

— Потому что контракт, — пожала я плечами. — Никто не желал испытать на себе последствия его нарушения.

— Они наступают далеко не всегда, — отмахнулся он.

— В текущем поколении не