Мне выпала великая удача принимать этого святого человека в Шри Раманашраме в 1960 году. Одного взгляда было достаточно, чтобы узнать в нём ведического риши. Хотя в то время его также звали махарши, он не пользовался этим титулом в Раманашраме. Тем не менее, я чувствовал, что он был махарши. Мне очень повезло, что я служил ему, хотя его нужды были весьма невелики. Будучи верным индуистом, он почитал коров и пил коровью мочу. С полной чашкой коровьей урины и несколькими листьями маргозы нима он мог счастливо жить много дней. Даже сам Бхагаван говорил об аскетизме Дайвараты.

Отрёкшись к тому времени от мира и будучи очень молодым, я хотел узнать как можно больше о Бхагаване. Этот великий человек был таким непосредственным, что я мог легко подойти к нему и спросить о чём угодно. "Свами, вы должны рассказать мне о Бхагаване как о человеке, и о Бхагаване как о Боге." Он улыбнулся, возможно, смеясь над моим невежеством, и произнёс только одно предложение: "Бхагаван был Богом в обличии человека." Он описал Бхагавана как человека и как Бога в одном предложении.

Он продолжил говорить о том, что Бхагаван имел колоссальные способности, но скрывал их. Я тут же спросил: "Что вы имеете в виду? Можете ли вы привести пример?" Дайварата сказал: "Да, могу, но сможете ли вы понять?" Я ответил: "Расскажите, я попытаюсь." Он сказал: "Бхагаван мог отправиться в прошлое и изменить его." Я ответил: "Я не только не понимаю этого, я даже не знаю, о чём вы говорите." Он любезно поделился со мной тем, что пережил сам: Однажды, в 1940 году, он бродил среди снежных вершин Гималаев, погружённый в медитацию. Вдруг он заметил, что из его глаз текут слёзы, и захотел узнать причину этому. Тогда какая-то сила или энергия в его Сердце открыла ему, что причиной той душевной боли была разлука с Бхагаваном. Не медля ни минуты, безо всяких сборов, он направился прямо к Аруначале. Путешествие заняло пятнадцать дней. По прибытии он сразу пришёл к Бхагавану и стоял перед ним со слезами радости. Увидев его, Бхагаван сказал: "Только несколько секунд назад я подумал о вас, и мне захотелось непременно вас увидеть, и вот вы здесь!" Дайварата называл меня своим тёзкой, так как он тоже был Ганешей. Он сказал: "Ну, тёзка, вы поняли?" Я ответил: "Нет, не понял." Дайварата сказал: "Хотя Бхагаван сказал 'только несколько секунд назад', это переместилось на пятнадцать дней в прошлое, чтобы побудить меня отправиться к нему. Он даже заставил меня лить слёзы и осознать, что он зовёт меня. Затем Бхагаван пошёл прогуляться на гору, и я пошёл вместе с ним. Бхагаван сказал мне: 'Пребывайте в Сердце. Помните, что Сердце это Аруначала'. Бхагаван призывал меня к себе всю дорогу из Гималаев, чтобы дать мне это своё последнее наставление. С той поры и поныне Бхагаван всегда живёт во мне как Аруначала."

Пруд в Палаакоту

Бхагаван в Палаакоту

К.Лакшмана Сарма (Кто)

Выдающиеся санскритские поэты — Кавьяканта Ганапати Муни, Джагадиша Шастри, Капали Шастри и Дайварата — были преданными Бхагавана Шри Раманы Махарши. Также и Муруганар, который был, пожалуй, одним из величайших тамильских поэтов последнего тысячелетия. Был ещё один в равной степени замечательный поэт и учёный, который стал преданным Бхагавана. Он замечателен не потому, что был знаменит, но потому, что совершенно отрёкся от признания. Он настолько держался в тени, что написал Махайогу, великолепный трактат по Самоисследованию Бхагавана, под псевдонимом 'Кто'. Только в более поздних изданиях Махайоги мы находим его имя — Лакшмана Сарма.

Адвокат и натуропат по профессии, Лакшмана Сарма пришёл в ашрам в 1928 году. Одного взгляда Бхагавана было достаточно, чтобы покорить его сердце. Однажды Бхагаван спросил его: "Вы читали Улладу Нарпаду?" Улладу Нарпаду состоит из сорока стихов, написанных на классическом тамили. Работа заключает в себе учения Бхагавана о реальности и способ постоянного пребывания в ней. Лакшмана Сарма ответил, что не читал эту работу, и добавил: "Я не знаю классического тамили." И, будучи ревностным и сообразительным ищущим, он поспешил предложить: "Если Бхагаван изволит научить меня, я научусь." Правду говорят, если мы делаем один шаг навстречу Богу, он делает девяносто девять навстречу нам. Ответ Лакшманы Сармы ясно дал понять, что он прилагает усилия и делает первый шаг. Поэтому мастер давал ему частные уроки классического тамили. Бхагаван объяснял Лакшамане Сарме нюансы тамильского языка, и тот впитывал учения почти без усилий. Вскоре Бхагаван стал объяснять ему Улладу Нарпаду и его приложение Улладу Нарпаду Анубандхам. Отношения между гуру и учеником замечательны тем, что сатгуру в действительности передаёт не информацию, которую ученик не знает, он заставляет ученика осознать, что он сам является истиной, и именно это раскрывается в Улладу Нарпаду.

Бхагаван был, как всегда, участлив, и ежедневные занятия с Лакшманой Сарма были долгими и ёмкими. Позднее, когда книга была опубликована — Лакшамана Сарма никогда не думал, что из этого получится книга — он описал свои занятия с Бхагаваном, и как он работал над тем, чему Бхагаван его учил. В этот период Лакшмана Сарма жил в хижине в Палаакоту. Возвращаясь в хижину по вечерам, он, будучи знатоком санскрита, резюмировал полученное знание в санскритском стихе. На следующий день он показывал этот стих Бхагавану; Бхагаван читал и корректировал его, иногда делая недовольный взгляд, и тогда Лакшмана Сарма переписывал стих. Бхагаван никогда не любил критиковать или указывать на чьи-либо ошибки, но близкие преданные могли читать по выражению его глаз или лица. Эта интенсивная практика продолжалась не несколько дней или даже месяцев, а в течении трёх лет. В нынешний век компьютеров мы хотим, чтобы всё, включая истину, стало понятным со щелчком мыши. Но посмотрите на огромный тяжёлый труд, который проделал Лакшмана Сарма в своём стремлении раскрыть истину!

Вот слова самого Лакшманы Сарма: "Бхагаван начал учить меня. Мне приходилось продвигаться медленно, от стиха к стиху. Я должен был убедиться, что понял то, чему Бхагаван научил меня, поэтому я сочинял стихи на санскрите, которые заключали в себе смысл того, что он передал мне. Прежде чем перейти к следующему стиху, я представлял стих на рассмотрение Бхагавану, чтобы убедиться,