– Как он? – спросила Валя из вежливости.

– Работает. Отец вон допился, нога с рукой не ходят, – вздохнула бывшая свекровь. – Жена у Юрика с брачком – как вечер, так за стакан. Внук зато егоза, я его на спортивную секцию к себе на завод вожу.

Сзади подошла Вика:

– Хелло!

– Как ты прошла через охрану? – удивилась Валя.

– Пропуск декадный, скоро будет постоянный. Какой из меня директор кино, если в Останкино пройти не могу? – Вика приняла Соломкиных за Валиных поклонниц. – Ставь автографы, пошли к Рудольфихе.

– А это ж дочечка твоя от Горяева! – ахнула бывшая свекровь. – Узнала я! Мы ж про тебя все статьи вырезаем, в альбом ло́жим!

– Во-первых, я не девочка, а мальчик! Трансвестит, охраняемый ООН! Во-вторых, не от Горяева, а от Черномырдина! Газеты надо читать внимательней, – ответила Вика, и свекровь оцепенела.

– Извините, увидимся в студии, – Валя потащила Вику за собой.

– Чё за шалашовки? – спросила Вика.

– Первая свекровь и её дочка Леночка. У них от твоих слов будет коллективный инфаркт.

– У свекрови морда тяпкой, а Леночка твоя – окорок, нежно-солёный, развесной. Одета как французская спальня. У операторов камеры лопнут.

В артистической висели безумные костюмы из кожзаменителя.

– Это мне? – удивилась Валя.

– Привезли три размера, боялись в бедра не попасть, – пояснила Антонина Львовна и поморщилась. – Скоро из клеёнки на живых людей шить будут.

– В таком глючном прикиде только рок-тяжеляк исполнять, – подхватила Вика.

– Как эту гадость надевать? – расстроилась Валя. – Тем более предстоит разборка с Адой.

– Дай я разберусь, как твой продюсер, – напомнила Вика.

– Ты сядешь в студию и не будешь встревать! – строго потребовала Валя.

Подучившись работать в кадре, она сообразила, что выяснение отношений надо выстраивать по тому же принципу, что и передачу. Рассчитала мизансцену поминутно, не стала надевать ужасный костюм из кожзаменителя до победного и тянула время на гриме.

– Ещё не одеты? А студия уже сидит! – заглянула в гримёрку администраторша с красными волосами.

Минут через пять вошла ничего не подозревающая Катя:

– Видела шмотьё? Музыка сфер! Вспотеешь, но что делать? Новая коллекция, блин!

– Кать, сколько у меня зарплата? – спросила Валя, пока гримёрша усердно красила ей лицо.

– Откуда я знаю?

– А у тебя?

– Коммерческая тайна, – поджала губы Катя. – У Адки что-то с Горяевым подмокло, дублёршу тебе взяла, чтоб он потише бодался.

– Как это дублёршу?

– Артистка погорелого театра, спит с олигархом. Теперь по очереди ведёте передачу. Снимали её третьего дня – пустая мочалка.

– Раз есть замена, тем более без договора с цифрами на съёмку не выйду! – попыталась весело объявить Валя, хотя известие огорчило, деньги на новую квартиру уменьшатся вдвое.

– Началось! – всплеснула руками Катя. – А я, как всегда, крайняя!

И вышла, шарахнув дверью. Грим был закончен, и Валя отправилась в артистическую. К сценарию принципиально не притрагивалась, а села, никуда не торопясь, и взяла на колени трёхцветную кошку.

Через пять минут зашёл Кардасов, распространяя дорогой горьковатый парфюм. Вырез на его свитере подчеркивал красивую шею, а яркий шарф подчеркивал вырез. Валя прикинула, сколько времени Федя крутился сегодня перед зеркалом.

– Ада просила разобраться с костюмом. Он сложный цветово, так что лицо проясняем синим и бежевым гримом, – объявил Федя, разглядывая Валю.

– Передайте Аде, что без договора мы ничего не проясняем.

– Лично я здесь без договора, это – моё хобби, – пожал плечами Кардасов.

– А у меня другое хобби! – крикнула Валя ему вслед.

Ещё через пять минут влетел Корабельский.

– Старуха, чего понтуешься? – закричал он. – У нас гость трижды профессор, его обозлить, он свалит. Ты будешь неустойку за студию платить?

– Я? Да я здесь вообще на птичьих правах! – весело ответила Валя. – Зачем-то в гримёрку пустили, накрасили дорогой косметикой! Какие основания считать, что я здесь работаю?

– Чего-то задумала? – снизил тон Корабельский.

– Задумала подписать договор, – подмигнула ему Валя.

– По договору на карман получишь меньше. Сроду у Ады никто заполненных договоров не подписывал. И никто не в обиде, когда деньги есть, она делится, – пояснил Иван.

– А я не хочу, чтоб со мной делились. Хочу работать по договору.

– Да ты ж без году неделя на телевидении! – присвистнул Корабельский.

– Тогда надевай комбинезон и веди передачу сам.

– Знаешь, Валь, не хотел говорить, – вздохнул Корабельский, подходя к двери, – испортилась ты с Горяевым!

И вышел.

– Объявили, что съёмка задерживается по техническим причинам! – вбежала Вика.

– Не мельтеши, я на последнем пределе.

– Рудольфихе деваться некуда. Как говорит один врач, хорошо зафиксированный больной в анестезии не нуждается! – сказала Вика тоном наставницы, заботливо поправила Вале волосы подсмотренным в кино жестом. – Дожимай её по полной. Я пошла в студию.

– Может, чайку?? – деликатно предложила Антонина Львовна.

Кошка урчала у Вали на коленях, а чайник шумно закипал.

– С удовольствием, – Валя поняла, что силы иссякают и её начинает потихоньку подзнабливать.

– И правильно, – достала чашки Антонина Львовна и перешла на шёпот. – Женщине за себя уметь постоять надо! Как-то давно артистка пришла молоденькая. Платье ей глажу, трудное такое, органза внизу, а она сидит ждёт. Влетает хрен моржовый – два на два – и как начнёт её обзывать, и сука, и тварь, и по-всякому… Она оправдывается. А он ей: ещё возражать будешь? И по лицу её ручищами! Я испугалась, а брызгалка на столе, вот эта, чтоб гладить. Хорошо, полная была. Ему в рожу как брызну! Бандит, говорю, решётка по тебе плачет! Повернулся, хотел меня ударить, а я отскочила, кричу, у меня сын милиционер – фарш из тебя на котлеты сделает! Он и побежал, дверью от злобы хлопнул, чуть косяк не снёс.

– И что? – спросила Валя.

– Она реветь. Краска с глаз потекла. Говорит, он мне продюсер и сожитель. А я ей, запомни мои слова, беги от него быстрей, не то жизнь проживёшь половой тряпкой! Бережёного бог бережёт.

– А она?

– Вы, говорит, в шоу-бизнесе не понимаете. Потом через пару лет приходит дамочка шикарная с коробкой конфет. Говорит, помните, это я была. Послушала вас, ушла от него, замужем теперь, в гору пошла, клипы пишу, счастья навалом! Известная теперь, но фамилию не скажу.

В дверь осторожно зашла Катя, поинтересовалась:

– Ада спрашивает, съёмку отменять?

– Почему именно у меня спрашивает? – резко ответила Валя.

– Между прочим, ты здесь по моей рекомендации, – Катя села рядом. – Тонь, плесни чайку.

– И потому работаю без зарплаты? – усмехнулась Валя.

– Сказала, две штуки баксов тебе к Новому году бросила.

– Я даже своей собаке мясо не бросаю, а кладу. Передай, что эти две штуки баксов хранятся у Горяева, если нужны, пусть звонит ему! – вспыхнула Валя.

– Пойми, Адка тебя любит, но в душе помещица. С ней дружить надо, а не