– Не знаю, как оно в Специальных Операциях, полковник, – его тон был компромиссом между холодным, вежливым предостережением и рявканьем, – но Военный Флот заботится о своих павших.

Брисбен неподвижно смотрел на него.

– Возможно, было бы лучше, займись мы живыми. На вашем корабле находится кое-что, что может изменить ход войны, и прошу мне поверить, такого рода перелом нам очень нужен. Эвакуация этого объекта важнее, чем один погибший транспортник.

– Должно быть, докладная записка прошла мимо меня.

– Возможно, я бы отослал ее, знай, что мы станем искать место для погребения каждого из тел.

Кристенсен сжал зубы, чувствуя, как его захлестывает очередная горячая волна. Сукин сын, да ему совершенно наплевать на всех: на колониальную пехоту, на флот, на всех, кто отдает жизнь, чтобы сопы могли вести свои игры.

– Слушайте…

Полковник испытующе взглянул на него. В этом взгляде не было и следа гнева, заметил вдруг командор. Просто… ждал, что будет дальше. Провоцирует его? Возможно, но – зачем?

– Командование конвоем – это мое задание, – сказал он медленно. Каждый слог позволял все лучше владеть голосом, под конец фразы он сделался совершенно спокоен. Он скорее умрет, чем доставит полковнику радость. – Я боюсь, вы просто обречены на мое решение. Если оно вам не нравится – мне очень жаль.

– Конечно, – кивнул Брисбен. Теперь он вел себя так, словно они вели милую беседу. – Как понимаю, у нас впереди еще два прыжка?

– Да. Два. Простите, я спешу. – Кристенсен миновал собеседника и двинулся коридором.

– Сколько кораблей может вести искатель? Два? Три? – услышал он голос полковника. Он не был громким, и если бы кто-то, кроме них, был бы в коридоре, наверняка бы не услышал его. Но голос этот ударил в чувствительную точку.

– Три согласно уставу, до пяти – более-менее безопасно, – ответил он, стараясь придерживаться нейтрального тона. Не оглядывался. Не хотел, чтобы полковник увидел сейчас выражение его лица, а голос он худо-бедно контролировал.

– И насколько мы рискуем при каждом таком прыжке?

– Один раз нам уже удалось перепрыгнуть в полном комплекте. Лейтенант Найт справится.

– Пока что мы потеряли при прыжках два корабля. Вы поставите удачу всей операции на эффективность лейтенанта Найт?

Кристенсен не ответил.

* * *

Уже отключенная от неврального контроллера, Найт еще выглядела очень слабой. Но когда заметила его, в зеленых глазах ее затанцевали радостные искорки.

– Гунн! – произнесла его имя, балансируя на грани шепота и приглушенного голоса. Мужчина непроизвольно оглянулся. Рошель занималась диагностическим оборудованием у постели полубессознательного Хайдера. Чуть дальше молодой санитар с фамилией Потоцкий пытался заставить принять лекарства мощного боцмана Куберу, который что-то объяснял ему спокойным басом – и, кажется, по-польски. Никто не смотрел ни на капитана, ни на Найт.

– Ты даже не представляешь, насколько сильно я переживал. Рошель серьезно меня напугала. Впрочем, как и всех нас… Я рад, что тебе уже лучше…

Он погладил девушку по щеке. Она улыбнулась так, как делала только она одна: чуть приподняв уголки губ. Некогда, миллионы лет назад, он шутил, что это улыбка кота, смотрящего на раненую канарейку. Потом она медленно опустила взгляд на его руку.

– Нас кто-то заметит, и меня переведут. – Но не отодвинулась.

– Знаешь, как я на все это ложил?

– А не стоило бы… – Она показала ему язык. Все было почти так, словно все вернулось к норме. Но только на миг. – Гунн… – Голос ее вдруг задрожал, а глаза затянуло слезами. Она сплела пальцы на колене, а взгляд ее воткнулся в постель. – Я слышала о «Тоскании». Я должна была вести прыжок…

– Нет, не должна была. Ты знаешь, что прыжки опасны для тебя. – Он легонько погладил ее волосы.

– А для кого – нет? – Она все еще не смотрела ему в глаза. – Мне удалось бы.

– Точно. – Он старался говорить тихим, успокаивающим тоном, хотя нисколько не был уверен в своих словах. В конце концов, при таком числе кораблей искатель могла и выпустить поврежденную «Тосканию». – Но впереди нас ждут еще прыжки. Ты будешь нам очень нужна.

– Знаю. Знаешь… – Она замолчала. – Часть меня полагает, что я должна быть на посту. Часть… радуется, что я там не была. Я не… не уверена в себе.

– Майя… все уже хорошо. Теперь мы дадим тебе столько времени, сколько сможем. Не переживай. Потом – домой, в отпуск. Наверняка получишь увольнительную за то, что вытянешь нас отсюда, это несомненно. И я тоже, если удастся. Поедем куда-нибудь вместе. – Он опустил ладонь на ее руку. Те чуть подрагивали. – Помнишь Косту? Полетим туда. Только мы.

– Гунн, я боюсь… Когда мы закончили прыжок, знаешь, во время боя… я не хотела отсоединяться. Просто не хотела. Все помнила, но… это было сильнее, чем обычно.

Она говорила голосом, полным ложного спокойствия, но ее выдавала дрожь тела.

Он не знал, что ответить. Потому, конечно же, сказал ерунду.

– Прыжок был очень тяжелым. Ты прекрасно справилась, правда.

– Я хотела вернуться. Когда меня разбудили, я хотела вернуться к соединению… Не знаю, справлюсь ли я сейчас. Боюсь, что в следующий раз меня не отключат…

– Отключат. Ты сильная, ты, блин, сильнее всех здесь. Мы вытащим тебя, сумеем. Я хотел бы сказать, что все время буду рядом с тобой, но не могу. – Он пытался говорить успокаивающим тоном, но ему все время казалось, что в его голосе почти слышна истерика. – Я отдал бы все, чтобы поменяться с тобой местами.

– Что случится, если я сломаюсь? Если не дам убедить себя отсоединиться? Силой вы этого не сумеете сделать. Я… была этим кораблем… ты даже не понимаешь… как оно.

Он обнял ее. Да клал он на регламент. Проблемы подождут.

– Я с тобой. Не бойся, я рядом и я тебя люблю.

Несколько секунд они были только вдвоем, далеко от госпиталя, далеко от раненого «Хищника».

А потом она чуть отодвинулась от него, сглотнула и медленно вытерла влагу со щек. Несколько раз глубоко вздохнула, прикусила верхнюю губу. Прикрыла глаза. Всегда это делала, когда ей приходилось принимать сложное решение. Когда же снова открыла глаза, была совершенно спокойна.

– Я знаю. Прости. – Дрожь ее чуть успокоилась. Она слабо улыбнулась.

– Не за что просить прощения, Майя. Просто выдержи еще немного.

– Я выдержу. Не переживай ни о чем. Эта трасса – а потом отпуск. Но на этот раз мы проведем его вместе – весь. Никаких уверток. – Она нахмурилась в притворной суровости. – Когда прыгаем?

– Скоро, но Колли убежден, что ему удастся найти буй, а потому не переживай.

– А если не найдет?

– Восемь часов.