"И ведь все мы, горе-влюблённые, верим в предопределение! – вдруг понял Кирилл с горечью, вспомнив самого себя прошлогоднего. – В то, что "любимый", "любимая" – их уже запатентованная где-то там собственность. Выражение "Браки заключаются на небесах" – если его в таком смысле понять! – в сущности, одно из самых кошмарных предположений, какие только выдумало человечество! Это ничуть не лучше того учения, что одни заранее предназначены для рая, другие – для ада. Та же хула на Духа Святого! На Богом данную свободу!"

Кирилл понял только теперь, ЧТО вызвало в нём накануне такую особенную тоску в словах Веры. Он восстал сейчас против ПРЕДОПРЕДЕЛЕНИЯ! Да, пусть повод оказался такой нелепый. Но в том-то всё и дело: у нелепых теорий – нелепая практика. И в большом, и в малом всякая вера в предопределение – симптом болезни. И Кириллу стало ясно, что он чуть не заразился от Веры. И страсти, и заблуждения, оказывается, ещё как заразны! Потому что все мы, на самом-то деле, друг на друга похожи. И от похожести заражаемся.

Но ничто на свете не предопределено. Какая радость знать и помнить это. Любовь не предопределена – на то она и любовь. Авария не была предопределена. Война на Украине не была предопределена. Всё как-то возникает в результате наших действий: вольных или невольных, осознанных или не очень… но – наших! Бог подправляет, направляет, подсказывает… больно лечит - это когда нам самим от себя совсем уже караул… но не насилует нашу волю! И любовь, и война – дар свободных людей. Вот как Ромка и Саша свободно терпели комаров. Значит, зачем-то им самим так было нужно.

– Ну хотите, я вам буду сестрой! – чуть сменила направление Вера. – Не женой, а сестрой! Это же вас ни к чему не обязывает. Я вас ничем не стесню. Будем жить как брат и сестра во Христе. Вместе спасаться. Мы же и так все братья и сёстры во Христе.

– Вот именно, что – и так! – поймал её на слове Кирилл. "Для неё же будет лучше, если я буду сейчас жёстче!"

Как по сироте не видно, что он сирота (уж это-то Кирилл знал по себе), как по вдове не сразу скажешь, что она вдова… так и душевная болезнь – не ОРЗ: её по кашлю и насморку не определишь. Наивное представление о "ненормальности", будто бы сразу бросающейся в глаза, характерно только для тех, кто ни разу не общался с такими людьми. Люди как люди – и лишь в очень определённых ситуациях начинаешь вдруг замечать, что они… в плену! У кого-то, кто внутри. Разум – будто на очень длинном, временами почти свободном поводке… но всё же на поводке. Пока кто-то на той стороне не дёрнет, всё нормально. Или пока ты человека нечаянно не дёрнешь… не в ту сторону, куда его мягко ведут.

У Веры началась истерика:

– Я не знаю, что мне теперь делать! Из-за вас! Я так верила, что это воля Божья. А теперь мне всё равно! Да и вообще скоро конец света – поскорей бы уже… – неожиданно заключила она.

– Вера, ну это уж совсем! Не надо никакого конца! всё ещё впереди. Что это на вас такое нашло? Старое, из той "церкви", да? Не поддавайтесь.

– Я думала, вы как мужчи-ина, как рыцарь, защитите меня. А сейчас я одинока! И мир мне не нужен – и я не нужна миру. И если ваша церковь вас такому учит, то может, та церковь честнее – она действительно, Подлинная, Истинная. Она-то, по крайней мере, говорит, что скоро всё кончится. И я чувствую, что уж в этом-то она права. Гореть этому миру синим пламенем! Так и будет! Скоро будет! Вот вы меня не захотели защитить – и будет конец света.

– Не надо так, Вера. Я что-то уже боюсь за вас!

– Боится он! Не надо! Не бойтесь – я ничего с собой не сделаю – вы же об этом подумали, да? Вы же меня сумасшедшей считаете, да! Не бойтесь за меня – бойтесь за себя… Я-то ничего с собой не сделаю, я же не сумасшедшая – но завтра будет конец света. Я уже смску получила: завтра – конец света. Я просто не хотела этого говорить! Но теперь я скажу! Мы все умрём! И это хорошо!

– Ну вот, ну, не хотел же я ехать! – опять, как в прошлом году, запоздало сказал Кирилл. Марине, конечно: перед кем же ещё он мог откровенно выговориться.

– И чувствовал, что не надо ехать – а поехал! – продолжал он. – Вот стоило мне соваться на этот теплоход – только для того, чтоб какая-то девушка, которую я знать не знал (и рад бы был не знать!), через меня впала в суицидальную эсхатологию! Вот теперь, если, не дай Бог, с ней что-то случится, я же всю жизнь не смогу себе этого простить. Ну, и что, Марина, как вы думаете: мне теперь следить за ней до конца поездки – глаз да глаз!? Или постараться как-то утешить: уж не знаю, там, – сказать, что передумал, что ли? соврать, что люблю?

– Нет, врать никогда не надо! – твёрдо сказала Марина. – Потом ей будет ещё хуже. Давай-ка все вместе по очереди, что ли, будем за ней так ненавязчиво присматривать, отвлекать её от помыслов. Ты это молодец, что сразу поделился. Что-нибудь уж вместе да придумаем!

– Эх, Марин-Марин, всё возитесь вы с нами! – шутливо вздохнул Кирилл, у которого от сердца отлегло. "Ну вот… мама – она и есть мама".

Такое ощущение, что как только они дошли до крайней северной точки путешествия и повернули на юг, всё постепенно стало возвращаться на круги своя. Туманы уже не путали картину мира.

(1). А.Макаревич

4. Верховный Психиатр

…люди будут

издыхать от страха

и ожидания бедствий,

грядущих на Вселенную.

Лк. 21, 26

Лишение Царства – это наказание лютее огня. Лишение небесной славы есть мучение более жестокое, нежели геенна.

Иоанн Златоуст

– Мам, а как люди вычисляют конец света?

– О, это целое искусство! – Марина даже вдохновилась от воспоминаний. – Однажды мне довелось беседовать с человеком, который математически доказал, что конец света будет 21 июня 2010 года: "Понимаете, ведь это очень просто, ведь 21 и 2010 – это одно и то же число! Это же совсем просто! Вот только убрать два нолика в номере года – и получатся абсолютно аутентичные числа. Нули же –