– Совсем рехнулся! Перегулял на морозце и отморозил себе даже то скудное содержимое, что в твоей остроухой голове было… Ключи – то в тумане!

Бурый только начал злиться всерьёз, как сообразил, что да! Эта увёртливая серая скотина кошачьего рода абсолютно права.

– И более того я тебе скажу, сейчас у нас есть великий козырь! Кащей по какой-то надобности свалил к западным границам, и там устроил склоку с местными троллями. То ли они залезли в его сокровищницы, то ли он подумал, что они собирались туда… Не знаю. Но он занят и капитально. Тамошние каменные тролли очень упёртые, снега и мороза ничуть не боятся, а ветры у него нынче не очень толковые… – Кот мелко захихикал. – Северин-то у нас!

– Да уж, помню я, где Северин, – проворчал Бурый. Проигрывал он Коту вчистую, сердился, но Катя погладила его и начала расспрашивать о местах на севере Озёрного края, и он даже забыл, на что злился.

– Ну, как я понимаю, это дело решенное! – подвела итог дискуссии Жаруся, сидевшая на спинке стула и чистящая пёрышки. – Когда летим?

– Да вот как малость развиднеется, так и летим! – решил Баюн. – Но это ещё не скоро будет!

Зимняя непогода в Лукоморье – вещь серьёзная, и легкомысенного отношения к себе не допускающая! Правда, Катя только обрадовалась задержке. Сказка была печальная, и ей совсем не понравилась. Надо было сообразить, как лучше её рассказать…

– Кать, ты чего такая? – Кир заметил, что Катька очень уж задумчивая. Сидит у себя на подоконнике, смотрит на снежные узоры, украшающие окна. В Москве-то у большинства в домах окна уже пластиковые и морозной росписи не увидеть, а вот когда он к бабушке приезжает зимой, вот там такие же ледяные узорочья на стёклах!

– Да сказка не нравится… – неохотно призналась Катерина.

– А чё так? – Cтепан немного переборщил с отработкой ударов и теперь весьма тщательно выбирал, как бы ему устроиться поудобнее, чтобы ничего не болело.

– Тебе дубовую воду дать? – Катерина правильно расшифровала его гримасы.

– А что, есть? Не, правда, есть? – оживился Степан. – А мне Бурый сказал, что вода дубового источника того… Замёрзла. А за живую он мне пообещал, что голову откусит, чтобы уж было, чего лечить-то!

– Он преувеличивал, – рассмеялась Катя, слезла с подоконника и достала флягу с дубовой водой.

– Злобный тип! – проворчал Степан.

– Не обзывай Бурого! – заступилась Катя за названного брата.

– Вот именно, – поддержал её Кир.

– Ну, она-то понятно, что заступается, а вот ты чего? – хмуро уточнил Степан.

– Так тебя, братец, жалко. Прикинь, если он сейчас за дверью стоит и всё слышит? – хмыкнул вредный Кир, оценив быстрый взгляд Степана в сторону двери, но она оставалась закрытой, и страдалец, от души попив воды из дубового источника, сразу ощутил себя гораздо лучше.

– Так чего ты опять мучаешься? – теперь Cтепан с удовольствием растянулся на лавке, покрытой толстым ковром, из тех, которых Баюну подарил какой-то хан или шах. Кот рассказывал об этом, но так многословно, что подробности стирались у всех из памяти ещё на середине повествования.

– Ну, вот представь… Жили-были старик со старухой, и было у них две дочери, две сестры…

Катерина смотрела на свечу, в глазах отражался свет её огонька, они казались совсем тёмными, и слова сказки заставили обоих мальчишек почувствовать себя непосредственными свидетелями повествования.

– Обе сестры красивы были, да похожи друг на друга, волос в волос, голос в голос. Вот раз как-то пошли они по грибы, да и разошлись по разным стёжкам. Старшая – по левой, а младшая – по правой. И вот именно там, в лесу, встретилась младшая сестра – Аксинья с парнем, пригожим да ладным. Кудри светлые, глаза синие, сам – косая сажень в плечах. И оказался этот парень сыном богатого крестьянина из соседней деревни, что с дороги сбился, заплутал. Искал дорогу, а нашел девицу-красавицу. Да так ему Аксинья по сердцу пришлась, что просил он батюшку заслать сватов к младшей сестрице.

Все были тому рады, да вот только засела заноза в сердце старшей – Красавы.

– Если б сестрица не выбрала правую тропку, я бы с ним встретилась, мой бы был! Я ведь такая же как она! Чем хуже?

И как ни глянет на себя Красава, так и думает, что не хуже, лучше она! Да и негоже младшую дочку вперёд старшей выдавать. Предложили родители девушек парню старшую замуж взять, да он не согласился. Именно Аксинья в сердце запала. Ну, тут уж от правил решили отступить, да и сыграть свадьбу для младшей.

А как услышала Красава, что не захотел парень с ней быть, предпочел сестрицу – змею подколодную, чуть не помешалась от зависти да злобы. Думала-думала, да и замыслила злое сотворить.

– Давай, сестрица мы с тобой на острова поплывём, княженики наберём. Ягода редкая, дивная. Сказывали мне старцы мимохожие, где много её. Весь остров усыпан! И ведь никто про то не ведает! Только никому не сказывай, куда мы плывём, а то увяжутся за нами все девушки!

Обрадовалась Аксинья, никому и не сказала, сели в челнок на утренней зорьке, да и уплыли две сестры. Уплыли две, а вернулась-то одна! Одёжа на ней мокрая, идёт, слезами заливается, да и поведала батюшке и матушке, что хотела Аксюшенька кувшинку сорвать, потянулась, да и перевернула челн, едва она, Красава выплыла, схватилась за челн, а сестры-то и нет. Звала, искала, плакала-рыдала, да только утопла её сестрица ненаглядная…

– Лежит Аксиньюшка на белом песочке, под водою озёрною, а над ней кувшинки те проклятые! – утирала слёзы Красава. Погоревали родители, а что ж делать-то? Жених как узнал, что нет больше его зореньки ясной, затосковал-закручинился, всё на берег ходил, словно вот-вот выйдет Аксинья и воды, вернётся к нему. А раз и увидел…

– Аксинья, милая! – кинулся к девице, что шла по берегу, за руки схватил, в глаза глянул, а это не она, а Красава. Закручинился, но с того дня, на Красаву нет-нет, да посмотрит. Так глядел -поглядывал, да и решил, что возьмет в жены старшую сестру. А та и рада-радешенька. Только вот одно её тревожит, что сестрица возьмёт да и вернётся! Отвезла её Красава на дальний остров что Ключевым звался из-за родников, что бьют со дна, и потому никогда не замерзает вокруг того острова вода. Отвезла, да и сказала, что, мол, княженики тут много, пойдём, поищем. А как сестра в лес вошла, прыгнула в челн и отплыла от берега. По сию пору ночью крик да плач Аксиньки в ушах звучит.

– Не бросай меня! Куда ты? Вернись! Не бросай! За что!?

– За то, что стёжку правую выбрала, да жениха моего себе перехватила! Мне он должен был достаться, мой и будет! – только и смеялась Красава, знала, что Аксинье на том острове не выжить, да так ей и надо, змее подколодной!

А Аксинья – сестра брошенная, жила на том острове, да всё ждала-надеялась, что вернётся сестра, или будут искать её батюшка с матушкой, да жених любимый. Ждала-ждала, да и поняла, что не дождётся. Осень наступала. Холодно стало, ягоды-грибы отходят, а больше на том острове ничего нет. Не выжить девушке. Стала она просить-молить птиц перелетных.