— Я в порядке, — отвечаю я, когда близнецы садятся по обе стороны от меня, высвобождая меня из своих маниакальных объятий. — К тому же, отныне я могу рассказывать всем, кого встречаю, что я пережила нападение богатой, могущественной секты.

Губы Черча растягиваются в улыбке, которая на этот раз действительно касается его глаз.

— Я боялся, что никогда не увижу тебя в том свадебном платье, — говорит он, заставляя моего отца ощетиниться.

— То же самое, — соглашается Спенсер, мельком взглянув в сторону Черча, прежде чем снова повернуться ко мне. — Я бы умер, если бы так произошло, Чак.

— Арчи, может быть, нам стоит дать им минутку побыть наедине? — предлагает мама, бросая на моего папу взгляд с другого конца больничной палаты. Его ноздри раздуваются, а лицо приобретает свойственный ему цвет, но он смягчается, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в лоб, прежде чем выйти. Я замечаю, что он не совсем закрывает за собой дверь, но это нормально. Как я уже сказала, родители — мудаки.

— Видеть тебя лежащей на земле в платье, всю в крови… — Тобиас начинает, берёт мою руку в свою и сплетает наши пальцы друг в друга. — Почти уверен, что это зрелище будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь.

— Ты крутая сучка, Чак Карсон, — говорит Мика, глядя себе на колени. Я могу сказать, что он пытается быть оптимистичным, но в его глазах всё ещё стоят слёзы, когда он поднимает взгляд и улыбается мне. — Боже, мы так сильно возненавидели тебя, когда ты появилась в Адамсоне. А теперь мы все, типа, клинически одержимы. Что ты с нами сделала?

— Я как заноза — как только попаду внутрь, не сможешь вытащить меня без кровотечения! — говорю я, пытаясь быть смешной, но полностью и бесповоротно облажавшись, потому что я отстойный комик. Кроме того, меня ударили ножом. Теперь это отличное оправдание для всего, да? Я могу всё испортить и просто сказать, что меня ударили ножом. Должно проработать не менее шести месяцев или около того.

— Это худшая метафора, которую я когда-либо слышал в своей жизни, — произносит Рейнджер, вздыхая так, словно сбрасывает тонну накопившегося стресса. — После того, как ты чуть не истекла кровью в лесу? Что с тобой не так?

— Меня… ударили ножом? — предлагаю я, и он вздыхает, его лицо смягчается. Ну что ж. Чёрт. Меня бы чаще кололи ножом, если бы это помогало мне выпутываться из подобных неловких ситуаций. А ещё, возможно, достанет мне побольше желе. В больницах всё ещё подают желе, верно? — Я как-то читала, что желе делают из костного мозга… — выпаливаю я, но Тобиас затыкает мне рот поцелуем, прижимаясь своими губами к моим и умудряясь передать все эмоции, которые он испытывает, одними губами. — Ого, вау, — говорю я, когда он отстраняется и смотрит мне в лицо своими мохово-зелёными глазами. — Это… было впечатляюще.

— Мы любим тебя, Шарлотта, — говорит он, а затем замолкает, как будто ему только что что-то пришло в голову. — Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — произносит Мика, возвращая моё внимание к себе. — Больше, чем мне было бы комфортно признавать. Потому что, ты знаешь, я не хочу связывать себя обязательствами или что-то в этом роде.

— Ты безокончательно влюблён в меня? — спрашиваю я, шмыгая носом. Я чуть не умерла в лесу. Я начинаю плакать.

— Безокончательно — это не слово, — мягко сообщает мне Черч, и я улыбаюсь, глядя поверх него, на Спенсера и Рейнджера, стоящих по обе стороны. — Но также мы очень рады, что ты не умерла.

— Я тоже рада, что ты не умер, — отвечаю я, улыбаясь, а затем делаю паузу, выражение сползает с моего лица. — Подожди, что произошло на выпускном после того, как я потеряла сознание? — Черч наблюдает за мной своими прекрасными янтарными глазами. — И почему на тебя не подействовали наркотики?

— Он провёл всю ночь, попивая эту дурацкую газированную воду, ту, что с пробками, которую разносили официанты, и ничего не ел, — говорит Спенсер, поглядывая на своего друга, как будто они могли это обсудить, пока я была в отключке. — Мы предполагаем, что Астер подсыпала наркотики в наши десерты. Теперь понятно, почему она была так решительно настроена вступить в Кулинарный клуб.

— А я-то надеялась, что пунш будет с приправами, — говорю я, качая головой. — Просто… не с теми, что они нам дали.

— Со всеми всё в порядке, — добавляет Мика, — но если ты думала, что, будучи единственной девушкой, привлечёшь к себе много внимания в Адамсоне, то сейчас это никак не сравнится с твоим статусом выжившей после нападения сумасшедшей секты.

— Это всё ещё не объясняет, почему Черч был под землёй в маске и мантии, — говорю я, слегка морщась и протягивая ладони в знак извинения. — Я ни в чём тебя не обвиняю — я усвоила урок, но… Я должна знать.

Черч вздыхает и на мгновение опускает взгляд в пол, как будто хочет что-то сказать, но не уверен, как это будет воспринято. Когда он поднимает глаза, в его взгляде ужасающая доля вины.

— Йен Дэйв и Натан, они попросили меня помочь. Операция по задержанию планировалась уже некоторое время; они знали, что придут за Братством в ту ночь, независимо от того, чтобы произошло.

— Ты… знал, что всё это должно было произойти? — я задыхаюсь, думая о том, как он смотрел на меня, когда сопровождал на выпускной, как он смотрел мне в глаза. Как он мог знать, что происходит, и позволить нам попасть прямо в ловушку?

— Не про то, что десерты с наркотиком или тайную церковь, — признаёт он, слегка съёживаясь и стискивая зубы.

— Ты не телепат, не фокусник и не агент ФБР, братан, расслабься, — мягко отчитывает Рейнджер.

— Когда Марк и Селена выбежали после ссоры, я последовал за ними. — Черч вздыхает, как будто он тоже устал. Я думаю, мы все устали. — После того, как я позвонил Йену, я последовал за ними, затем отключил культиста, который наблюдал за дверью, через которую они вошли.

— Йен позволил тебе следить за этими психами? — спрашиваю я, моргая от удивления, но Черч только качает головой.

— Вовсе нет. На самом деле, он обругал меня, но я не собирался позволять, чтобы с вами двоими что-нибудь случилось.

— Мы безмерно благодарны, — отвечает Спенсер, и выражение его лица слегка мрачнеет. Я не знаю, как мы раньше не догадались, что он тоже был целью.

— Остальные из нас лежали в наших оставшихся салатах, — говорит Рейнджер с лёгким рычанием, и на его щеках появляется тёплый румянец. Черч