“ В самый раз” — подумал граф и двинулся вперёд. Он ломился вглубь, в ледяную мрачную лабораторию, пытаясь убежать от себя. В голове звучала Лунная соната Бетховена, добавляя и в без того печальное настроение тоскливые ноты.

Степан намагичил в руке слабенький огонёк, чтобы хоть немного развеять окружившую его мглу. С потолка капнуло — сначала в глаз, потом на огонь.

Мокрый огонёк с шипением потух, оставив после себя лишь гарь, вонь и дым, которым давится вампир. Граф кашляет, трясёт обожжённой рукой и, споткнувшись обо что-то в непроглядной темноте, падает. Слышится звон стекла, что-то ломается и судя по ощущениям, на него падает как минимум шкаф.

Он больше не печальный, не прокастинирующе-тоскливый. Злой, как чёрт.

Попаданец поднимается — музыка в голове теперь нифига не грустная, по лицу медленно стекает кровь, вампир выдыхает сквозь зубы и прикладывает платок к разбитому лбу, другой рукой стряхивая с одежды осколки.

С какой-то мрачной решимостью Степан упрямо продолжает свой путь — туда, в глубину замка, где его никто не найдёт, даже он сам.

Ему нужно подумать, необходимо избавиться от лишних мыслей, побыть наедине с собой и решить, кто же он теперь.

Степан не знал точно, сколько времени провёл в лабораториях — в подвале, глубоко под землёй, быстро теряешь счёт часам. Но было в этой мёртвой тишине что-то успокаивающее. Ему стало намного легче и он смог принять правду, просто принять, без оглядки на “хорошо” и “плохо”, смирился с фактом, что люди умирают. И по его вине тоже.

И пока он вампир это вряд ли изменится. Ведь он всегда будет выбирать тех, кто на его стороне.

— Вас не было три дня. — первое, что сказал Веце. Граф спокойно улыбнулся, кивнув, и попросил накрыть стол. Хотелось есть. — Маниэр на пару дней ушла к родне, у них там что-то срочное, просила вас не злиться за её самовольную отлучку. Вот. — неловко добавил полукровка, ставя на стол бочонок с кровью.

Ясно, значит нормальной еды не будет. Степан отрешённо глянул на то, как Веце наполнил для него бокал и тряхнул головой. Ладно, всё дерьмо в его жизни рано или поздно закончится.

— Вы ничего мне не скажите? — заламывая пальцы, спросил Веце. Молчание господина давило. Вампир пожал плечами. Говорить не хотелось. Хотелось вернуться в ту оглушающую тишину, чтобы слышать только тихий стук сердца и дыхание.

— Я хочу побыть один. — он чуть наклонил бокал, безразлично смотря, как кровь медленно стекает по внешней стенке на ножку, а потом ему на руку.

— Вы были один три дня! — прошипел полукровка, рассерженный подобным свинством. Так обращаться с кровью! Ужас! — Видимо, повредились умом за это время, раз так обращаетесь с едой! — вампир хмыкнул, но прекратил. Пальцы были перепачканы в крови. Неприятно.

— Просто я должен понять себя. Кто я, чего хочу и так ли оно мне надо? — и поднял вопрошающий взгляд на Веце.

Пацан поджал губы и, выдвинув стул, сел напротив хозяина.

— Вы граф Кифен Вальдернеский, вы хотите отремонтировать замок и оно вам надо. Потому что тогда вам не придётся жить со мной в одной комнате и ежедневно слушать моё нытьё. — серьёзно проговорил полукровка. Граф посмотрел на руку, липко.

Вот она какая, смерть: холодная, липкая, красная.

Попаданец сжал ладонь в кулак, и скорбно произнёс:

— У меня отняли даже имя. — в этом мире он играл чужую роль, занимал чужое место и носил чужое имя. Ничто по-настоящему не принадлежало ему. Даже он сам.

— Вам дали новое. Оно красивее. — проговорил Веце, не понимая, в чём, собственно, проблема.

— Ты не понимаешь. — полукровка закатил глаза. Кажется, это любимая фраза господина, да?

— Да, да, куда мне там до вас, Ваше Сиятельство! Я ведь простая кормушка. — поддакнул пацан.

Вампир сделал два глотка, вздохнул, бросив взгляд на кровь в бокале, и сказал:

— Раздражаешь. — Веце, несмотря на всю признательность и благодарность, прорвало. Раздражает он, видите ли, господина!

— Знаю. — прохладно проговорил полукровка, — Вы тоже меня бесите. Прям до дрожи. Не будь вы моим хозяином, дал бы вам по роже. — он забрал у хозяина бокал и залпом выпил остаток, даже не поморщившись, — Достали уже ныть. Ой, я вампир! Ой, всё так плохо, мы все умрём! Мы не умерли, и это тоже плохо! Ой, меня не любят, ведь я вампир! Ах, как же так! За что мне такая тяжёлая жизнь! — передразнил полукровка. Вампир недовольно поджал губы. — Ничего не происходит просто так. Поймите это уже наконец. Если вы заняли это место, это тело, значит так было надо. Значит это правильно, так и должно было быть. — ради всего святого, Веце смирился с тем, что будет всю жизнь служить переселенцу, а тот из-за таких мелочей депрессирует! Не стыдно, а?

— Что, если ты ошибаешься? — о, если бы Веце был прав.

Если бы всё действительно было так просто, если бы его не ломало, не выкручивало изнутри… Если бы было не так тяжело, не так погано на душе.

Но, может, со стороны виднее?

Степан уже не знал. Он запутался. В этом мире невозможно жить по правилам, к которым он привык, но и следовать местным было невмоготу.

Так что же ему делать?

— Я предпочту ошибиться, чем жить так, как сейчас! — с обидой гаркнул пацан и рассерженно швырнул бокал в стену. Лицо вампира стало непроницаемым и Веце виновато улыбнулся. Ну да, переборщил малёк с экспрессией.

— Убирай. — полукровка мученически скорчился и пошёл собирать стекло. — Мы хорошо живём. — сейчас графу хотя бы не приходится просить Веце отдавать кровь, да и по сравнению с их первой неделей в замке всё прекрасно.

— Недостаточно, раз вас что-то не устраивает. — буркнул пацан, а затем, что-то вспомнив, резко развернулся, с ещё большим осуждением накинувшись на господина. — Вы… о чём вы вообще думаете?! — нашёл же вампир время на самокопания, в такой-то момент, — Скоро бал, а мы даже не заказали вам костюм! — попаданец так удивился, что все самоуничижительные мысли вылетели из головы.

— Какой бал? — это же не то, о чём он подумал? Нет же?