Перед самым отъездом Рокфеллеров из Кливленда друзья спросили Сетти, почему ее дети не крещены, и этот вопрос начал беспокоить ее. Она усиленно проводила молитвенные собрания с детьми, и в результате трое из четверых – Алта (12 лет), Эдит (11 лет) и Джон (9 лет) прошли обряд крещения 28 октября 1883 года, в последнее воскресенье перед переездом в Нью-Йорк. Позже Сетти вспоминала свои впечатления: «Зрелище было красивое и трогательное, после утренней службы – в крестильне стояли растения и цветы, и наверху подвесили голубя»46. Так как Рокфеллер возвращался в Кливленд каждое лето, Джон и Сетти сохранили свое положение в Баптистской церкви на Юклид-авеню. Переехав в Манхэттен, они присоединились к Баптистской церкви на Пятой авеню и привезли преподобного Уильяма Г. П. Фонса из Спрингфилда, штат Массачусетс, чтобы тот ее возглавил. Рокфеллерам никогда не приходило в голову обратиться к более престижной конфессии. «Большинство американцев, скопив денег, лезут на золотые шпили ближайшей Епископальной церкви, – заметил позже Г. Л. Менкен. – «Но Рокфеллеры держатся за первобытного бога дождя американской глубинки и совершенно не стыдятся его»47. Они не чувствовали бы себя комфортно в великолепии и формальности высокой церкви.

Проучившись много лет дома, дети Рокфеллеров начали неуверенно выбираться из своего зачастую удушливого семейного кокона. Рокфеллер говорил, что учил детей дома, потому что ездил несколько лет между Кливлендом и Нью-Йорком, но, возможно, он так ограждал их от запретных контактов. Бесси, Алта и Эдит теперь посещали женскую семинарию в городке Рай, округ Вестчестер, которой руководила миссис Лайф, бывшая Сьюзан Ла Монти, занимавшаяся с Рокфеллером в Овего в детстве. Трем девушкам, хотя они и являлись наследницами одного из богатейших людей Америки, постоянно чего-то хотелось. Как заметила одна близкая знакомая:

«Карманных денег детям давали немного. Эдит однажды поделилась со мной, когда мы ходили по магазинам, что ее самым заветным желанием было купить шелковое нижнее белье, но что «Мама не хочет слышать об этом». Алта мечтала о цилиндре к костюме для верховой езды, а когда через много месяцев уговоров наконец получила его, она в нем сфотографировалась… Затем мечтой ее жизни стали сапоги для верховой езды48.

Эдит определенно помешалась на одежде и демонстрировала стремление к модным костюмам и украшениям вопреки ценностям ее родителей.

Рокфеллер, утверждая, что говорить о деньгах неприлично, скрывал от детей размеры своего состояния. В середине 1880-х годов Бесси поступила в Вассар – она единственная из дочерей посещала колледж, – и они пошли с одноклассницами по магазинам в поисках рождественского подарка для любимой учительницы. В одном магазине на Манхэттене они нашли идеальный подарок: столик за сто долларов. У Бесси и ее спутниц было только семьдесят пять, и они спросили продавца, могут ли они отдать недостающие двадцать пять через несколько дней. Он согласился подождать, если кто-то из нью-йоркских коммерсантов поручится за них. «Мой отец предприниматель, – робко сказала Бесси. – Он поручится.» «Кто ваш отец?» – спросил мужчина. «Его зовут господин Рокфеллер. Джон Д. Рокфеллер; он в нефтяном деле». Продавец ахнул: «Джон Д. Рокфеллер – ваш отец!» Когда он согласился отправить мебель, Бесси подумала, что он просто решил сделать им приятное»49.

Когда пришло время Младшего расстаться с частными учителями, он пошел в Нью-Йоркскую школу языков, затем в школу К. Н. Дугласа, а затем в заведение для аристократии, школу Катлера, в которой учились Альберт Милбэнк, Корнелиус Н. Блисс и Корнелиус Вандербильт. Младший каждое утро плелся в школу пешком по мостовым, глядя, как более бедные одноклассники подъезжают в красивых экипажах. Этот способный прилежный мальчик недооценивал свой ум, но всегда получал высшие оценки и вел целеустремленную жизнь, оставлявшую не так много времени для отдыха. В свободное от уроков время он занимался на скрипке и в течение восьми лет брал уроки у Ричарда Арнольда, первого скрипача Филармонического оркестра. Младшего никогда не шлепали и не наказывали, но ему приходилось мириться с беспрерывным выслушиванием принципов религии от Сетти50. В сравнении с матерью отец был почти балагур. Желая порадовать родителей и других авторитетных взрослых, Младший воспринимал все слишком серьезно и цепенел от ужаса даже при мысли о возможности совершить ошибку.

Просто чудо, что при том чувстве долга, какое регулярно вбивали им в головы, дети Рокфеллера не свихнулись. У них все же проявилось множество психосоматических симптомов. В свой первый год в Катлер, тринадцатилетний Младший набрал средний балл 98,1, и у него начался нервный срыв от перегрузки51. Слишком много ожиданий взвалили на его хрупкие плечи, и он пошатнулся под их весом. Отец назначил ему курс лечения главным викторианским средством – тяжелой работой на улице. В конце 1887 года Младший с матерью зимовали в Форест-Хилл, где он яростно рубил дрова (пятнадцать центов за связку), разбивал камни, жег мусор и сгребал листья, вырабатывая нервное напряжение из системы. Младшему нравилась такая эпизодическая монополия на внимание матери и передышка от регламентированной жизни в Нью-Йорке. Его письма отцу рассказывают о меланхоличной красоте снежной зимы, прогулках на санях в лунном свете и катаниях на коньках днем по замерзшему озеру, когда Сетти садилась на деревянный стул, а он толкал его перед собой.

Младший, оживший после отдыха, завершил второй год в Катлере, а затем его перевели в школу, созданную специально для него. Джон и Уильям Рокфеллеры посовещались с талантливым преподавателем, Джоном А. Браунингом, и тот создал крошечную школу Браунинга, всего из двух классов: один строился вокруг Младшего, второй – вокруг Перси, сына Уильяма. Школа, будучи проектом Рокфеллера, работала на 55-й Западной улице, в особняке, принадлежавшем семье. Джон и Уильям платили Браунингу зарплату и сохраняли за собой право отбирать поступающих. Школа уделяла основное время ручным ремеслам и классическим предметам и была пронизана духом равноправия. Нетти Фоулер Маккормик из чикагского клана «жнецов» отправила туда двух сыновей, Гарольда и Стэнли; в состав учащихся из двадцати пяти человек входили два сына управляющего поместьем Уильяма в Гринвиче, штат Коннектикут. Школа Браунинга была очередной попыткой Джона Д. не позволить своим детям возгордиться или скатиться до праздной беспутной жизни.

Из писем, которые Младший отправлял отцу из Форест-Хилл зимой 1887–1888 годов, становится ясно, что его мать тоже восстанавливалась после приступа болезни. Он написал другу: «Приятно быть со всей семьей, но, когда мы думаем, как это полезно для мамы – а ей и правда значительно лучше, она так хорошо спит и чувствует себя настолько лучше, – мы совершенно счастливы, что разделены»52. Сетти всегда была слабой, но теперь появились признаки астении, которая позже превратит ее в инвалида. Ей нравилось выезжать с мужем, и она разделяла его любовь к катанию на коньках, но занималась этим очень понемногу. «Она не была сильной… и не могла выдерживать много нагрузки», – сказал ее сын53.

Для биографа Джона Д. Рокфеллера, самый раздражающе непонятный пробел во всей истории это трансформация Сетти из яркой остроумной девушки в достаточно невеселую женщину, склонную почти к монашеской набожности. Удивительно, что случилось с пылкой молодой женщиной, отличницей в старших классах, удостоенной произнести речь, и литературным редактором в Институте Орид. К 1880-м годам, когда Сетти было за сорок, ее письма полны сладкой патоки набожности и бесконечных банальностей, она стала благонравной и немного ненастоящей. Как отметил один журнал: «Было бы сложно найти человека, имеющего что-то против миссис Джон Д. Рокфеллер, так как свою жизнь госпожа Рокфеллер почти полностью посвящает религиозной и благотворительной работе»54. Она произносила только благородные и жизнеутверждающие мысли, постоянно благодарила господа и никогда не опускалась до сплетен или дерзких замечаний.