В 1791 году Вольней приобрел громкую славу самого модного философа. Его книгой «Обломки, или Размышления над революциями в империях» зачитывались английские поэты-романтики[807]вроде Шелли и публицисты вроде Тома Пейна, а Томас Джефферсон перевел ее на английский[808]язык. Сочинения Вольнея оказали влияние на целое поколение радикальных демократов, но наибольший эффект, вероятно, произвели на человека совершенно другого сорта. Наполеон свел личное знакомство с философом[809]в 1792 году, когда Вольней купил поместье на острове Корсика. Юный Наполеон Бонапарт проводил тот год на родной Корсике, скрываясь от опасной сумятицы в материковой Франции. Наполеон стал неофициальным гидом Вольнея по острову и при этом перенял взгляды философа на Египет.

Наполеон грезил о Египте[810]с двенадцатилетнего возраста, когда прочитал об Александре Великом. В конце жизни, завоевав, а затем утратив контроль над Европой, он будет вспоминать свой безрассудный египетский поход. «Я мечтал о многом[811]и понимал, как могу воплотить все мои мечты, – размышлял он. – Я представлял, как верхом на слоне еду по дороге в Азию, на голове у меня тюрбан, а в руке – новый Коран, который я написал сам для достижения своих целей. В моем предприятии я бы соединил опыт двух миров, проштудировав всю всемирную историю и выудив из нее все полезное для меня». Хотя генерал использовал обширные познания Вольнея о Египте, он не выучил самый главный урок философа: мечта о ближневосточной империи – это мираж.

Описав богатства, которые можно получить в Египте, Вольней почти сразу же предостерегает руководителей Франции от попыток завоевать их. Любое вторжение приведет к безнадежной войне на три фронта – против британцев, турок и самих египтян. «Местное население очень быстро станет ненавидеть нас, – говорил Вольней читателям. – Даже наши офицеры станут[812]говорить тем высокомерным, заносчивым и презрительным тоном, из-за которого иностранцы нас терпеть не могут». Вольней предсказал, что треть французских солдат погибнет от болезней, несколько продажных арабов-коллаборационистов разбогатеют, и, очень вероятно, вся затея рассыплется как горстка песка на ветру. Франция поступит гораздо лучше, если найдет применение своим силам у себя дома.

Как полагал Наполеон, опровергнув это предупреждение, он лишь обретет еще больше славы.

Обеспечив завоевание Северной Италии летом 1797 года, Наполеон начинает деятельное планирование Египетского похода. Надзирая за транспортировкой в Париж драгоценных произведений искусства из Венеции[813](включая бронзовых коней из собора Святого Марка, которых сами венецианцы похитили у греков во время Четвертого крестового похода), Наполеон уже вовсю обдумывал[814]предстоящую операцию. Один из самых заметных шагов по тайной подготовке похода сделан еще в Италии, когда Наполеон разослал своих агентов по полуострову с приказом найти и захватить арабские печатные прессы, чтобы он имел возможность печатать революционные брошюры и указы для египтян. (В конце концов посланцы Бонапарта обнаружили и завладели прессом[815]в папском «отделе пропаганды» в Ватикане.)

Во время встреч в Париже с членами правительства[816]по поводу вторжения в Англию, Наполеон особенно подчеркивал, что, захватив вместо нее Египет, он сможет перерезать британские сухопутные торговые пути в Индию – самое ценное владение Великобритании. Вероятно, он не раскрывал всей правды о своих мечтах основать обширную франко-афро-азиатскую империю[817], простирающуюся от городов Варварского берега Туниса и Алжира на западе до Индии на востоке. Захватив Египет, Армия Востока должна была завоевать Сирию, пересечь Ирак, Иран, Афганистан и через Хайберский проход ворваться в Индию – все во имя освобождения Востока от деспотии. Наполеон рассчитывал заручиться поддержкой местных повстанцев вроде Типу, султана Майсура[818], что в Южной Индии. Типу был ярым приверженцем идей Французской революции и самым заметным врагом англичан в Индии. Он зашел в этом настолько далеко, что даже стал одним из основателей якобинского клуба Майсора в 1792 году, а себя называл «гражданин Типу Султан». Наполеон попытался передать гражданину султану послание[819]с обещанием, что французская армия будет плечом к плечу сражаться вместе с ним за новую республиканскую Индию (после того, как французы завоюют Египет и пройдут маршем через Месопотамию, Иран и Афганистан, разумеется), но Типу пал в битве с британцами в 1799 году и не успел получить это письмо[820].