— Я подумаю над тем, что вы сказали, мистрис, — изрек я с глубоким вздохом.

— Это все, о чем я прошу, сэр.

— Вижу, вы успели очень привязаться к Бараку. Надеюсь, он разделяет ваши чувства?

— Я тоже на это надеюсь, сэр. После возвращения в Лондон мы можем продолжить наши встречи. Но все зависит от желания Джека.

— Вы сказали мне, что устроились работать швеей, — заметил я. — А как получилось, что вы стали служить под началом мистрис Марлин и леди Рочфорд?

— После смерти Джейн Сеймур при дворе произошли большие перемены. Мистрис Корнуоллис, кондитерша королевы, предложила мне поступить на кухню. Она научила меня выпекать пирожные и сладкое печенье.

— Она прониклась к вам симпатией?

— Да, она очень добра ко мне.

— Я вижу, вы обладаете способностью завоевывать людские сердца. Впрочем, как вы сами сказали, беднякам приходится всячески изворачиваться.

— В прошлом году, когда король женился на королеве Кэтрин, меня оставили на кухне. Выяснилось, что новая королева тоже обожает сладости. Но я работаю под началом мистрис Марлин.

— Мистрис Марлин производит впечатление довольно суровой особы.

— Ко мне она очень добра. Хотя ей приходится тяжело. Другие леди осыпают ее насмешками.

«Доброе отношение людей нередко служит наградой тому, кто сам наделен добротой», — подумал я.

Судя по всему, это в полной мере относится к Тамазин.

— А как к вам относится леди Рочфорд? — спросил я вслух. — Что вы можете сказать о ее характере?

— К счастью, мне почти не приходится иметь с ней дело, сэр. Откровенно говоря, я ее побаиваюсь. По слухам, она может погубить кого угодно.

— Вы полагаете, эти слухи справедливы?

— Похоже, что так, сэр. Одно могу сказать — леди Рочфорд обожает собирать сплетни и при случае способна обернуть их человеку во вред. Уж конечно, ее никак не назовешь глупой, — добавила Тамазин, нахмурившись. — Но подчас она ведет себя… неразумно.

— Скажем так, она ведет слишком рискованную игру, — поправил я.

— Да, вы правы. И подобными играми она занималась всю жизнь. Но королеве она предана всей душой. И та тоже очень к ней привязана.

— Сегодня я имел честь видеть королеву, — сообщил я.

— В Фулфорде? — в некотором замешательстве уточнила Тамазин.

— В Фулфорде. Джек рассказал вам о том, что там произошло?

— Рассказал, — потупившись, проронила она. — С вами поступили очень… несправедливо.

— Не будем об этом вспоминать. Но так или иначе, я полон желания оставить Йорк и вернуться в Лондон. Полагаю, вы всецело это желание разделяете.

— Да, сэр, — кивнула Тамазин, поднимаясь со скамьи. — Прошу прощения, но я должна уйти. Мне необходимо увидеть мистрис Марлин.

— Барак знал о вашем намерении поговорить со мной?

— Нет, сэр. Я все решила сама.

— Признаюсь, Тамазин, вы меня очаровали. Впрочем, я далеко не первый, кто оказался во власти ваших чар. Вы не будете возражать, если я вас провожу?

— Спасибо, сэр, но в этом нет необходимости, — с улыбкой ответила Тамазин. — Как вы уже поняли, я привыкла сама о себе заботиться.

— Тогда доброй вам ночи.

Тамазин сделала реверанс, повернулась и решительно зашагала прочь. Провожая ее взглядом, я думал о том, что ошибался, считая эту девушку пустоголовой кокеткой. Возможно, Барак нашел свою судьбу.

Смелость, которую проявила Тамазин, подойдя ко мне, доверие, с которым она со мной говорила, заставили меня устыдиться своего недавнего поведения. Мне было неприятно вспоминать о том, что при встречах с этой девушкой я едва не пренебрегал требованиями учтивости.

Становилось все прохладнее, и потому я поднялся со скамьи, решив прогуляться до лагеря в полях и по возможности отыскать Барака. Миновав дверь во внутренней стене, я пересек дорогу и подошел к плетеной ограде, которой был обнесен лагерь. У ворот стояли в карауле двое часовых. Я предъявил им свои документы, и они пропустили меня внутрь.

В ноздри сразу ударил густой запах дыма, немытых человеческих тел и нечистот. Трава на поле была сплошь вытоптана неисчислимым множеством ног и копыт. Вдруг где-то поблизости раздался призывный звук горна, и обитатели лагеря, похватав деревянные миски и кружки, стремглав бросились к кострам. Час для обеда был поздний, и люди наверняка успели изрядно проголодаться.

Стоя поодаль, я наблюдал за обедающими. В прямоугольной яме был разложен огромный костер; над ним, на невероятных размеров вертеле, жарился целый бык. Поварята без устали суетились вокруг: одни добавляли в огонь поленьев, другие крутили ручку вертела под наблюдением старшего повара, с которого градом катился пот. Прямо под брюхом быка, щедро поливаемые сочившимся из него жиром, на железных спицах жарились цыплята. Поварята ловко извлекали готовых птиц и раскладывали их на огромные блюда. Я поразился проворству, с которым действовали эти мальчуганы в кожаных фартуках и косынках, закрывающих их лица от брызг жира. Тарелки, которые протягивали им обитатели лагеря, мигом наполнялись. Со всех сторон доносились крепкие шутки и хохот, однако в большинстве своем люди держались вполне пристойно. Вид у всех был усталый — ведь сегодня им пришлось встать на рассвете, присутствовать на торжественной церемонии в Фулфорде, а потом разбивать здесь палатки и раскладывать костры.

Глядя на шустрых поварят, суетившихся среди языков пламени и брызг жира, я подумал, что Крейк отозвался о придворной челяди с незаслуженным пренебрежением. Разумеется, организация королевского путешествия потребовала от высоких сановников немалых усилий, однако же и простые работники были достойны всяческих похвал. Если бы не дружные и согласованные действия всех этих кучеров, поваров и носильщиков, планы, намеченные вельможами, оказались бы неосуществленными.

За спиной моей раздалось покашливание. Обернувшись, я увидел Барака.

— О, вы здесь, — пробормотал я нарочито равнодушным тоном. — Это зрелище производит сильное впечатление, правда?

Несколько мгновений мы молчали, наблюдая, как обитатели лагеря, рассевшись на корточки у костров, торопливо поглощают свой обед.

— На дальнем поле пасется несколько сотен великолепных суффолкских лошадей, — сообщил Барак. — Никогда я не видел такого множества.

— А мне удалось окинуть взглядом всю панораму, — похвастался я. — Мастер Крейк водил меня на колокольню. Там устроили смотровую площадку, дабы чиновники могли в любой момент удостовериться, что в лагере все в порядке.

— Наверняка старина Крейк сто раз повторил, что все это настоящий кошмар, — ухмыльнулся Барак.

— А как же иначе, — со смехом подтвердил я.

— Простите за то, что я вышел из себя, — буркнул мой помощник, и лицо его стало серьезным. — Общество этих продувных бестий, Малеверера и Рича, кого угодно доведет до помешательства.